Рувим Фраерман - Дикая собака Динго

– Их бин, ду бист, эр ист! – прокричала она по-немецки и показала ей язык.

Какие тонкие, проворные ноги у этой крошечной девочки! Не прежняя ли это Таня, маленькая Таня, показала себе самой язык?

Но девочка уже исчезла за поворотом, а Таня остановилась у высоких дверей. Тут был ее новый класс.

Дверь была закрыта, и в классе шумели.

И этот шум, как милый шум реки и деревьев, с ранних лет окружавший ее, привел в порядок ее мысли.

Она, словно мирясь сама с собой, сказала:

– Ну ладно, забудем все.

Она распахнула дверь. Громкий крик встретил ее на пороге.

А она уже улыбалась. Так человек, вошедший с морозу в избу и еще не различая с холода ни лиц, ни предметов в доме, все же улыбается заранее и теплу и словам, которые еще не сказаны, но которые – он знает – не будут враждебны ему.

– Таня, к нам! – кричали одни.

– Таня, с нами садись! – кричали другие.

А Филька сделал на парте стойку – прекрасную стойку, которой мог бы позавидовать каждый мальчик, хотя вид у него был при этом печальный.

А Таня все улыбалась.

Она выбрала Женю в подруги и села с ней рядом, как в лагере у костра, а Филька поместился сзади.

И в ту же минуту в класс вошла Александра Ивановна, учительница русского языка.

Она поднялась на кафедру и тотчас же сошла с нее.

«Ибо, – подумала она, – если четыре крашеные доски могут возвысить человека над другими, то этот мир ничего не стоит».

И, тщательно обойдя кафедру, она приблизилась к ученикам настолько, что между ними и ею уже не было никаких преград, кроме собственных недостатков каждого.

Она была молода, лицо у нее было свежее, взгляд светлый и спокойный, невольно привлекавший к себе внимание самых отчаянных шалунов. И всегда на ее черном платье сияла маленькая звездочка, выточенная из уральского камня.

И странно: ее свежесть и молодость дети никогда не принимали за неопытность, над которой они не упустили бы случая посмеяться. Они никогда не смеялись над ней.

– Ребята! – сказала она, после долгого летнего перерыва пробуя свой голос. Он был у нее по-прежнему глубок и тоже невольно привлекал к себе внимание. – Ребята! – сказала она. – Сегодня праздник – мы начинаем учиться, и я рада, что снова с вами, снова буду вашим классным руководителем – вот уже который год. Все вы выросли за это время, а я немного постарела. Но все же учились мы всегда отлично.

И она, разумеется, до конца сказала бы все, что полагалось сказать детям перед началом нового года, если бы в класс в это время не вошли два новых ученика. Это были те самые мальчики, которых Таня встретила на пристани утром. Один – худой и высокий, другой – низенький, с толстыми щеками, придававшими ему вид настоящей бестии.

Все посмотрели на них с любопытством. Но никто из этих сорока мальчиков и девочек, беспокойно сидевших на партах, не поглядел на них с таким ожиданием, как Таня. Вот сейчас она узнает, кто из них причинил ей муку, гораздо большую, чем страх. Может быть, все-таки это Коля.

Учительница спросила, как их зовут.

Толстый мальчик ответил:

– Годило-Годлевский.

А худой сказал:

– Борщ.

«Значит, в самом деле „они“ не приехали, – подумала с облегчением Таня и снова сказала себе: – Ладно, пока забудем все».

Зато учительнице смех, зазвеневший в классе, не возвещал хорошего начала. Однако она сказала:

– Итак, мы начнем занятия. Я надеюсь, что за лето, ребята, вы ничего не забыли.

Филька громко вздохнул.

Учительница секунду смотрела на него. Но взгляд ее не был строгим. Она решила быть сегодня снисходительной к детям. Все же это их праздник, и пусть кажется им, что сегодня она у них в гостях.

– Что ты вздыхаешь, Филька? – спросила она.

Филька поднялся со скамьи.

– Я встал на рассвете сегодня, – сказал он, – чтобы написать своему другу письмо, и отложил его в сторону, потому что забыл, какие знаки нужно поставить в таком предложении: «Куда ты утром так рано уходила, дружок?»

– Плохо, если ты забыл, – сказала учительница и посмотрела на Таню.

Та сидела с опущенным взглядом. И, приняв этот взгляд за желание избежать ответа, Александра Ивановна сказала:

– Таня Сабанеева, не забыла ли ты, какие знаки препинания нужны в этом предложении? Скажи нам правильно.

«Что ж это! – подумала Таня. – Ведь он обо мне говорит. Неужели же все, и даже Филька, так жестоки, что ни на минуту не дают мне забыть того, что всеми силами я стараюсь не помнить!»