Светлана Волкова - Подсказок больше нет

От мыслей о младшем брате его отвлёк голос Юлии Генриховны:

— Антон Валентинович? Спасибо, что подождали.

Антон уже полчаса сидел на диване в школьном «директорском отсеке».

— Родители не смогли прийти, — сказал он, вставая. — Мама в командировке в Москве, отец на сутках в больнице. Да я и сам на собрание не успел, у нас занятия в институте.

— Ничего-ничего! — она открыла дверь с табличкой «Завуч» и пригласила его войти. — Мой класс сейчас занят, Алевтина Юрьевна любезно предоставила свой кабинет.

Антон заметил огромный чёрно-белый портрет на стене и попытался вспомнить, кто так пытливо смотрит, будто знает о тебе всё. Макаренко? Сухомлинский? Кто-то явно с педагогическим прищуром, а вот кто? Человек-рентген. Помнится, в его школе в кабинете директора красовалась такая же фотография. Забыл. А ведь всего год назад сидел за партой!

— Как там у Кости с отметками? — спросил он, чтобы что-то сказать.

Впервые в своей жизни он переступил порог школы не как ученик, а в качестве «родителя». Вопрос был, конечно, глупый. Уж о чём, а об оценках Костика семья была осведомлена.

— Всё хорошо. Умный мальчик, начитанный. Только… — она задумалась, — грустный какой-то последнее время.

— Ну, у него мобильный украли, — попытался оправдать брата Антон. — И потом, конец года, контрольные, сами знаете.

— Знаем, — улыбнулась Юлия Генриховна. — Но всё же что-то меня в нём беспокоит…

«А уж как меня что-то в нём беспокоит!» — подумал Антон.

Учительница ему понравилась. Спокойное, миловидное лицо, тёплый взгляд. Как там Костик её называл? Юльхен?

— Май — самый трудный месяц, — продолжала она. — Мы должны решить, какие у ребят будут профилирующие нагрузки в десятом и одиннадцатом классах. Я знаю, у вас в семье все врачи…

— Костик хочет быть историком. Династию продолжаю я, — улыбнулся Антон.

— Это хорошо, если мальчик может выбирать, что ему по душе.

Она явно что-то недоговаривала.

— Юлия Генриховна, как у него вообще, в классе? Как отношения с ребятами?

Она встрепенулась.

— Да-да. Вот об этом я и хотела поговорить.

Зазвонил мобильный, Юлия Генриховна вздрогнула и принялась суетно рыться в сумочке, доставая то упаковку платков, то футляр для очков, то косметичку.

«Все женщины на планете делают это одинаково», — подумал Антон и улыбнулся.

Наконец настырно пищащий телефон был выужен, и она взглянула на экран. Глаза сразу стали сумрачными, и Антон подметил, что черты её симпатичного лица вмиг заострились.

— Алло! — она наконец нажала нужную кнопку. — Дима? Не звони мне больше, слышишь? Никогда не звони!

Антону стало неловко, он сделал вид, что разглядывает корешки книг на полке.

— И не смей говорить плохо о моих учениках! Они — самые лучшие!

Она нажала на «сброс», подумала немного, выключила телефон и швырнула его обратно в сумочку. Затем медленно прошлась по кабинету от стола к окну и обратно, словно прогоняя невесёлые мысли.

— Простите, Антон Валентинович. На чём мы остановились?

— На Косте… — бодро произнёс Антон, и лицо Юлии Генриховны как будто посветлело.

— Да-да. Костя, конечно! Видите ли, у подростков и, вообще, молодёжи новое увлечение. У всех поголовно. Джибобами называются. Но вы, наверное, знаете.

— Да, я в курсе, — хмуро ответил Антон.

— У девятиклассников это своего рода игра. И здесь нет ничего ненормального.

— Вы полагаете?

— Для всех — игра. Кроме, как мне кажется, Кости.

Она помолчала, глядя во всё понимающие глаза педагога на портрете.

— Он очень… как бы это выразиться… близко к сердцу принимает всё, что творится вокруг. Вы бы как старший брат с ним поговорили.

Антону хотелось сказать: «Нет, это будет ошибкой! Что я могу ему посоветовать? Разве я имею на это право? Если сейчас Костик сам не разберётся со всем, ему дальше будет очень и очень сложно!»

— Юлия Генриховна, — он вздохнул и тоже глянул на Макаренко-Сухомлинского. — Вы не учли одну маленькую деталь: младший Рымник — джибоб. А джибоб живёт своим умом.

Она ещё что-то говорила, Антон из уважения кивал, сам же думал о Костике. Ему очень хотелось верить в то, что из испытания джибобством брат выйдет, став мудрее, сильнее и — к чёрту демагогию! — взрослее. А ключевое слово здесь — «выйдет».

— Он так тянется за вами, Антон, я знаю, так хочет быть на вас похожим! — сказала Юлия Генриховна, прощаясь. — Не забывайте об этом.

«Что ж, — размышлял Антон по пути домой, — если братец достойно выкрутится из этой истории с джибобством, я сам захочу на него походить!»