Татьяна Рик - Чур, Володька — мой жених!

Наши отважные октябрята бегали по «полям», в «пещере» прятались, в «лесу» в засаде сидели! Словом, боролись против фашистов. Бороться с врагами — долг настоящих героев. Рикки-Тикки ведь боролся с кобрами! А я — настоящий Рикки-Тикки!

Про героев решили написать книгу. Я начала писать свою, а Вичка — свою. А Ирка, кажется, ничего не писала. Мою повесть я стала записывать в тоненькую зелёную тетрадочку. Получились первая глава и вторая. И рисунки. Показала Вичке. А она принесла мне тетрадку со своей повестью. Тоже не много: несколько страниц. И тоже — с рисунками. Как Муся ползёт в тыл врага на разведку. Вичкины рисунки мне понравились. Они были более взрослые, чем мои. Ну не даром у неё мама художница. Вичка говорит, мама ей велит наброски делать: людей, животных… Хотя я тоже хорошо рисую — это все говорят. Но Вичка лучше. Меня как-то огорчило, что Вичка написала совсем другое, не как я… И в одну книжку это как собрать? Поэтому, наверное, я так и не написала третью главу. И четвёртую. И пятую. И вообще…

На обложке этой зелёной тетрадочки я изобразила разных детей — портреты. Просто придуманных детей — не из повести. И подписала над ними имена: кому какое подходит.

Тут-то я и решила твёрдо, на всю жизнь, что стану теперь детской писательницей. И буду рисовать картинки к своим книгам. Книги я буду писать непременно детские. Взрослые книги ужасно скучные — я там почти ничего не понимаю. А детские — простые и приятные.

Я очень люблю читать. Я уже много чего прочитала, ещё до школы даже. И на уроках я тоже читаю, особенно на уроках чтения. Пока Синицын по слогам кусочек страницы одолел, я уже весь рассказ закончила и следующий начала. После Синицына Батыгина вызвали. Он тоже медленно-премедленно — по слогам… А я уже и следующий рассказ дочитала. А потом Татьяна Григорьевна меня спросила. А я не следила! И она мне двойку поставила. Я пришла домой и плачу: «Двойку получила!» Мама спрашивает: «По какому предмету?» — «По чтению!» — рыдаю я. И тут мама засмеялась. Потому что по чтению у меня всегда всё хорошо. Я когда в школу поступала, учительница на собеседовании сказала: «Я немножко даже завидую тому учителю, к которому ты попадёшь». А Татьяна Григорьевна мне не радовалась. Она на меня всегда злилась почему-то. В общем, мама меня за двойку по чтению не ругала.

А ещё я читаю на продлёнке. После уроков мне приходится каждый день там сидеть до самого вчера: до половины седьмого и даже до семи. Потому что если домой идти — нужно через дорогу переходить. А там движение сильное. И на этом месте часто аварии бывают. Родители боятся, что меня машина собьёт. И я сижу и беседую с техничкой. И жду, жду… А днём мы гуляем по школьному двору. Двор у нас большой: за спортивной площадкой растут яблони и вишни — тут когда-то был сад. Гулять там хорошо, только там часто встречаются какашки: человеческие или собачьи — не знаю. Они всё портят, потому что на них можно нечаянно наступить. Но это — когда тепло, а зимой — снег. И если его очень много, он может в сапоги набиться. И тогда ноги будут мокрые — тоже неприятно.

Однажды зимой я бродила по спортплощадке. И нашла там кусочек веничка. И стала этим веничком писать на снегу свою фамилию: как бы я расписывалась, если бы была большая. Фамилия у меня совсем простая — Рик. Но вот как написать Р так, чтобы оно не было похоже на Я-наоборот? В результате у меня получилась Р похожая на письменное Д. Но меня это устроило. «Правда, подделать такую подпись, наверное, несложно, — подумала я. — Вот будут у меня дети, буду я расписываться у них в дневниках… А они наполучают двоек и будут за меня подписываться. Чтобы учительница думала, что я их двойки видела. А я — ни сном, ни духом. Ну и ладно. Ну и пусть».

Папа у меня тоже Рик, понятное дело. Но он так расписывается, что никогда в жизни не поймёшь, что это Рик, и тем более не подделаешь!

Потом я подумала, что если я выйду замуж, то фамилию придётся поменять. И роспись тоже! «Нет, — подумала я, — не буду менять. Не каждому так в жизни повезло, чтобы фамилия была не как у других, а редкая. Вот имя у меня — как у всех. У нас в классе четыре Тани: Чернухина, Мареичева, Шибанова и я. А в саду, кроме меня, была Таня Фокина. Всё время путаница!»

Мама говорит, что она хотела назвать меня Олей. В общем, Таней тоже хотела, но боялась, что меня будут дразнить песенкой из фильма: «Ах, Таня, Таня, Танечка, с ней случай был такой: служила наша Танечка в столовой заводской…» Мама не хотела, чтобы я служила в заводской столовой. Но потом всё-таки почему-то назвала Танечкой. Надо сказать, что никто и никогда меня этой песенкой не дразнил. ТОлстой вот дразнили. «Рик, снимай парик!» — тоже дразнили. Сто раз! А по имени — нет.