Алексей Кейзаров - Первый разведвзвод

— Да бери же ты, — говорит дед Кузьма. — Это особенные груши.

А мне неловко. Неудобно и Славке, Олегу, Феде. Они тоже краснеют.

Да, груши те же — кувшинки… Ну, за которыми мы лазили в сад, еще до обеда…

Мы бредем к мосту — встречать коров. И пробуем груши. Вкусные! Нет, не похожи на те.

Эти пахнут лесом — и сосной, и ольхой, и осиной. А на вкус — за уши не оттянешь!

Да, видно, мы в другой сад лазили, а не к тетке Аксинье.

Это я высказываю вслух.

Хлопцы молча кивают головами и за обе щеки уплетают пахучие груши.

А тут я вам расскажу про деда Кузьму. Потому что я, Олег, Федя и Славка подружились с ним, когда были еще в четвертом классе.

Он — мельник, единственный в нашей деревне. Да и не только в Осиновке. Нигде в округе не найдете вы ветряной мельницы. Правда, почти в каждой деревне мельники есть. Но разве то мельники? Подошел, включил рубильник — и заработала машина. А дед Кузьма — ого-о! Дед Кузьма — конечно, с нами вместе — повернет хвостовик, поставит крылья-махи против ветра, потом отпустит рычажок — и затрепещут по ветру полотнища-паруса, зашаркают жернова. И пошла-побежала белым ручейком теплая мука… Вот кто такой дед Кузьма!

Еще говорят, что он — старик с чудинкой. Рассказывают, дело было так. Семь лет назад построили новую мельницу и пригласили туда нашего деда. А он не пошел. Второй раз вызвали его в правление, а он сказал:

— Леса поредели, и ветрам простор. Так дайте мне хоть ветер мельницей ловить.

Не разрешили. Сказали, что он — отсталый человек, цепляется за старорежимное… Не разрешили, а дед Кузьма все равно на мельнице работает. Работает месяц, работает второй. Получают аванс, и он в контору пошел. Кассир руками разводит:

— Нету вам денег, Кузьма Иванович. Скасовали вашу должность на правлении…

— Скасовали, ну и пусть…

Целый год работал дед Кузьма, а ни рубля не заработал. Хорошо, что у него нет таких, у кого новые брюки «прогорают» на коленях за одну неделю… Бабка Ходора ворчала-ворчала да и перестала.

А потом кто-то написал в газету. Приехало аж трое — комиссия. И прямо на мельницу. Потом привезли туда и председателя колхоза. О чем там говорили, никто не знает. Только дед Кузьма с тех пор повеселел. И бесконечно твердит нам:

— Природу-матушку уважать нужно, и от того, что она дает, не отказываться…

С тех пор мы зачастили на мельницу. Залезем в самую башню — и перед тобой простор. Рядом вертятся и гремят деревянные шестерни и шатуны. А там внизу у ларя с мукой, весь белый, ну прямо-таки сказочный, дед-мельник грозит нам кулаком. Грозит, а улыбается…

Только вскоре чуть не пришел конец нашей дружбе. Честное пионерское, мы тут ни при чем. Или, правду говоря, во всем виноват я… Посмотрели мы по телевизору, как тренируются космонавты.

«Ну, чем мельница — не центрифуга?» — подумал я.

Подумал и решил проверить. Стал на перекладину крыла, уцепился руками за вторую, прильнул к парусу — и пошел.

С тех пор и начали мы готовиться в космонавты. Конечно, тайно от всех — только я, Славка, Олег да Федя.

Подпрыгнешь, уцепишься за перекладину, и крыло медленно потянет тебя в сторону, потом положит горизонтально. Затем неспеша поставит на голову и медленно, до боли в висках, вернет в первоначальное положение. Только я да Славка Дергачев делали по кругу. А остальные хлопцы — ни в какую.

И вот однажды я решил стать первым кандидатом из Осиновки в космонавты. Сделал круг, начал второй. Все шло как по маслу, и вдруг меня постигла неудача: крыло, на котором находился я, стало горизонтально. Я глянул вниз и увидел деда Кузьму. Он кричал что-то. А потом схватился за другое крыло да как толкнет его. Это чтобы мое крыло быстрее книзу пошло. Ребят у мельницы не видно — разбежались. Значит, мне за всех попадет. И я прыгнул раньше, чем крыло приблизилось к земле. Острая боль рванула за руку. Перед глазами промелькнули разноцветные круги. И — пропали…

Когда очнулся, увидел черную, в латках мучной пыли, бороду деда Кузьмы.

«Сейчас задаст трепки», — подумал я.

А он по-доброму улыбнулся и сказал:

— Пустяки… Одну косточку сорвало. С мизинца… К фельдшеру надо бы. А может, домой?

Мне, конечно, домой не хотелось. Отец — не дед Кузьма: ремня не миновать…

Фельдшер накричал на меня. И деду Кузьме попало:

— Теперь видите, до чего довела ваша мельница?

— Ты мельницу не трожь. Виноват я, не досмотрел малышей…

— А человек остался беспалым!

Я молчал, только морщился от боли. Что я мог сказать? Конечно, дед Кузьма тут ни при чем. Он хотел, чтобы я быстрее «приземлился», поэтому и толкнул другое крыло. А я думал, что он хочет поймать меня да крапивой. Поэтому и прыгнул на землю. А мизинец между гвоздями зацепился…