Анатолий Алексин - Два портрета

— Как зовут этого человека? — спросил Мохан.

— Прочти сам. Ты же теперь знаешь буквы — значит, сумеешь прочесть и целое слово!

Мохан подошёл поближе к портрету и медленно, по складам прочитал: ЛЕНИН.

Это было первое слово, которое мальчик прочитал сам.

— Ленин… Я запомню это имя! — сказал Мохан, внимательно всматриваясь в черты человека, который научил многих людей делать добро и бороться со злом.

Прошло два месяца. За это время Мохан научился не только читать, но и писать. Правда, слова, написанные им, ещё напоминали каракули. Но всё же это были слова, из которых составлялись целые фразы.

И вот тогда Мохан открыл Манурату свою мечту.

— Я хочу написать письмо Ленину, — сказал он. — Я хочу сказать этому человеку большое-большое спасибо!

Лицо Манурата стало серьёзным и даже строгим, как показалось мальчику. Подумав немного, он сказал:

— Но это невозможно…

— Почему? — удивился мальчик.

— Потому что сердце Ленина перестало биться много лет назад.

— Не может быть! — крикнул Мохан. — Этого не может быть! Он не мог умереть!..

И вдруг горячие слёзы хлынули из глаз мальчика. Мохан ещё никогда не плакал так горько.

Тогда Манурат положил руку на голову мальчика и сказал:

— Не плачь… Ты же не дослушал меня. Сердце Ленина перестало биться. Это правда. Но Ленин не мог умереть. Он жив! Да, он жив в своём самом лучшем и самом верном ученике. Имя его — Сталин. Сталин, как и Ленин, учит нас делать людям добро и бороться со злом. Он, как и Ленин, думает о тебе, Мохан, и о твоём отце, и о всех угнетённых и обездоленных.

Мальчик слушал взволнованные слова своего старшего друга, и слёзы высыхали на его смуглых щеках.

— Тогда я напишу письмо Сталину! — твёрдо сказал он.

— Напиши, непременно напиши! — сказал Манурат. А потом он добавил: — Как раз сегодня в нашей коммунистической газете напечатан портрет Сталина.

Манурат аккуратно вырезал портрет из газеты и начал прикреплять его к стене, рядом с портретом Ленина. А Мохан помогал ему, как мог.

Манурат сказал:

— Ну, теперь я украсил свою хижину к завтрашнему дню!

— А что будет завтра? — спросил мальчик.

— Завтра будет большой праздник, — ответил Манурат и, взяв мальчика за плечи, крепко поцеловал его.

Это было в последний день апреля. Весна плыла над городом. Она была жарче, чем наше самое знойное лето.

А на следующий день утром Мохан, как всегда, вышел на работу вместе с отцом. Но в это утро им не пришлось подметать улицу, потому что она была заполнена сотнями людей.

Люди несли красные знамёна и портреты. Мальчик вгляделся и увидел на портретах знакомые ему лица.

Указывая на портреты, Мохан крикнул:

— Смотри, отец, это — Ленин и Сталин!

Над первомайской демонстрацией лилась песня, широкая и могучая, как полноводный Ганг — самая большая река в Индии.

И вдруг Мохан увидел в первом ряду демонстрации своего старшего друга.

— Манурат! Манурат! — радостно закричал мальчик.

Но в эту минуту произошло что-то непонятное. Люди остановились, а там, впереди блеснули штыки и каски полицейских.

А уже в следующую минуту полицейские врезались в ряды демонстрантов, начали хватать людей, осыпать их ударами прикладов и дубинок.

Мохан видел, как трое огромных полицейских схватили Манурата и потащили его. От ужаса мальчик застыл на месте. Но вдруг он услышал голос своего друга:

— Не бойся, Мохан! Всё будет хорошо!..

А вечером Мохан узнал от соседей, что многих рабочих с фабрики арестовали. Арестовали и Манурата.

— В хижине Манурата будет обыск. Заберут всё, что есть, — сказал кто-то.

И в ту же минуту Мохан стремглав бросился к дому своего друга.

В бедной хижине было пусто и одиноко. Мальчик быстро снял со стены два портрета, дрожащими руками прижал их к груди и побежал обратно.

Вернувшись домой, он спрятал маленькие портреты под охапкой листьев, заменявших ему подушку.

Всю эту ночь мальчик не мог сомкнуть глаз. Он то и дело опускал руку под подушку и нащупывал дорогие ему портреты.

— Я никому не отдам их, — шептал Мохан. — Никому!..

Всё население Индии разделено на большие группы — касты. „Неприкасаемые“ — люди самой низшей касты.