Владимир Арро: Бананы и лимоны

— Позволь, — сказал папа, — вот ты сказала, что у него каждый день новое увлечение, а назвала всего только три: шахматы, труба и коллекционирование. А ведь в году, как известно, триста шестьдесят пять дней. Где же остальные триста шестьдесят два увлечения?

— Не придирайся к словам. Не ехидничай. По крайней мере еще шестьдесят два наберется.

А что, если хорошенько посчитать, то в самом деле могло набраться еще шестьдесят два увлечения, и это, конечно было уже многовато.

— Это настоящее бедствие! — восклицала мама.

— Он еще мал, — уговаривал ее папа.

— Ох, чувствует мое сердце, что он еще будет расплачиваться за свое непостоянство!

И оба сошлись на том, что увлечения никак не должны отражаться на отношениях с людьми.

Конечно, родители — люди веселые и отходчивые — простили ему историю с лимонами, тем более, что они очень удивились и обрадовались его новому знакомству.

— Интересно! Весьма! — говорил папа, расхаживая по комнате. — Я очень внимательно слежу за жизнью этой республики. Больше того, скоро у меня в институте доклад о новых государствах в Африке. Так что, Петя, я надеюсь на твою помощь… Одним словом, устрой мне свидание.

— Да в чем дело! — воскликнула мама. — Зови их в следующее воскресенье к нам!

— Мама, только бананов обязательно купим! — крикнул Петя.

Папа ехидно спросил:

— И лимонов?

До вчерашнего дня Петя приходил в восторг от одной мысли о будущей встрече.

Это была поистине замечательная идея: собрать всех вместе, разговаривать, смеяться, пить чай с пирожными, может быть, даже танцевать бабамуку!..

Но сегодня все уже было потеряно.

«Замечательная идея… — бормотал Петя. — Просто гениальная… И как это нам пришло в голову… И кто это только первый придумал…»

Он бормотал всю эту бессмыслицу от отчаяния и тоски, которая распирала ему грудь. Он был глубоко несчастен, этот Петя, и даже ненавидел себя.

Вечер был никаким: ни теплым, ни холодным, ни светлым, ни пасмурным. Просто так, вечер как вечер. Фонари как фонари. Снег как снег.

Из подворотни на Петю побежала какая-то незнакомая большая овчарка, скорее всего — из соседнего дома. «Этого еще не хватало», — подумал Петя, весь сжавшись. Овчарка жадно обнюхивала его, но тут показался хозяин и крикнул:

— Марс, ко мне!

«Марс! — возмущенно подумал Петя. — Нептун! Уран! Тоже мне планеты. Раздадут самые хорошие названия собакам, что, других кличек, что ли, нет!»

Он поддал ногой пустую коробку из-под папирос «Казбек», хотя в другой раз он бы ее, пожалуй, и поднял.

Он отшвырнул далеко к помойке замечательную граненую пробку от флакона, оказавшуюся в кармане, хотя в другой раз никогда бы этого не сделал.

Нет, ему было явно не по себе!

— Вертятся тут всякие под ногами!.. — пробормотал он, хотя под ногами у него никто и не вертелся.

Выйдя из дома, он решительно повернул налево и, засунув руки в карманы, твердым шагом пошел по тротуару, как будто был уверен, куда и зачем идет.

В освещенных окнах первого этажа, мимо которых проходил Петя, можно было одним взглядом увидеть нарядные полки с книгами и уютные настольные лампы, спокойные занавеси и цветы, ковры и картины, аквариумы и птичьи клетки.

Навстречу Пете бежал трамвай с двумя огнями: красным и синим. Из фургона, перегородившего тротуар, выгружали ящики с теплым хлебом и подавали их в булочную. Вдоль высокого корпуса, освещенного голубым «дневным светом», висело гудение, временами там что-то ухало и лязгало — это во вторую смену работал завод.

Да, жизнь текла по-своему, неторопливо, но упорно и бесповоротно, как большая река, и нужно было в этой реке не только держаться на плаву, кое-как барахтаясь, но и начинать плыть по-настоящему, да, уже было пора!

Петя дошел до конца улицы и остановился перед студенческим общежитием. Светилась только часть окон, но в дверь непрестанно входили люди, и в разных местах — то там, то здесь — вспыхивал свет.

Он стоял возле трамвайной остановки. Из-за поворота, скрежеща, подъезжали трамваи, люди входили и выходили. И не было им никакого дела до стоявшего одинокого Пети, всех их ждали друзья, развлечения, книги, у каждого были свои серьезные заботы и дела.

Он стоял так довольно долго, держа все время под наблюдением вход в общежитие. Однажды он увидел на крыльце негра под руку с девушкой и уже бросился было к ним, перебежал половину улицы, но вовремя понял, что это не Мишель, а уж тем более не Андерс, а какой-то другой…