Алексей Лукшин: Айпад (детская волшебная повесть)

Тогда тот, кто постарше, перебил всех.

– Послушай. Не переживай сильно. Если хочешь быть Балбесом, будь им. Разве нам жалко?

Сказав это, старший задрал нос от такого своего ловкого и удачного предложения. Краешком глаза он заметил, как на него смотрят младшие по возрасту, восхищаясь его уму и находчивости.

Серёга сначала покраснел от стыда. Ведь ему действительно так хотелось быть похожим на этого героя кинофильма. Но он стеснялся признаться вслух. А тут ему предложили, что и просить никого не надо.

Стыдливость прошла, и он сиял от счастья.

«Теперь я – Балбес! Теперь я – Балбес!» – повторял он мысленно. Лишь бы друзья согласились его так называть, чтобы не пришлось уговаривать и спорить, чтоб потом никто не занял понравившееся ему прозвище.

Ведь такое тоже часто бывает. Кто-нибудь придумает себе прозвище. А на следующий день кто-то другой возьмёт и присвоит его себе. Или сговорятся ребята между собой. Посчитают, что другому товарищу прозвище лучше подходит. И всё. Прозвище ушло. И того мальчишку тем прозвищем не называют, и у этого забрали.

Нет, сейчас будет иначе. Взрослый парень сказал – так и будет. Никто спорить не станет.

В тот вечер он лёг спать с одной мыслью, что теперь он – Балбес. Наверно, скоро он попадёт в сказку, и с ним будут происходить чудеса.

Но прошло уже много дней, а чудеса не происходили, и имя Балбес ему уже не очень нравилось. Серёга даже начал просить не называть его так. Но это имя так сильно привязалось к нему, что многие во дворе и забыли, как его зовут на самом деле.

Даже когда стучали в дверь квартиры, по привычке спрашивали у родителей: «Дома ли Балбес?»

– Кто? – с удивлённым лицом спрашивали родители.

– Кто, кто! Балбес, – с не меньшим любопытством переспрашивал очередной дружок. А сам думал, уж не ошибся ли он квартирой. Потом проходило чуточку времени, и товарищ, уверенный в своей правоте, снова повторял: «Так что, дома Балбес?» И даже не подозревал, что у Балбеса может быть другое имя.

ОДНАЖДЫ вечером Гошан и папа Мякиш были дома вдвоём. Мама Гошана уехала в отпуск на море с подругами. На целых две недели.

Она приготовила и закупила им еды на неделю вперёд. И взяла обещание, что когда продукты закончатся, папа будет сам готовить суп. Какой-нибудь простой и несложный, чтобы подолгу не стоять у плиты.

Папа, конечно, обещание дал, заверил, что картошку жарить будет обязательно, каши варить по утрам ему тоже не сложно, а уж суп подавно сварит обязательно.

Мама ему верила, но проверять могла, только спросив у Гошана. А Гошан ей всё честно рассказывал, когда она звонила.

На самом деле папа Мякиш и Гошан имели совместный договор, который был одним из самых важных их секретов.

Уговор заключался в следующем. Никому и никогда не рассказывать, что они едят и в каких количествах на самом деле. Особенно об этом нельзя рассказывать маме. Друзьям они тоже об этом не говорили, чтобы те невзначай где-нибудь и как-нибудь не проболтались.

Как только еда, которую наготовила мама, заканчивалась, они переходили на самые любимые свои продукты. На завтрак они ели печенье со сгущёнкой, конфеты и мармелад. Доставали варенье, мёд и ставили на стол. И кому что хотелось, уплетали за обе щёки.

Папа Мякиш хоть и был взрослый, но сладости любил довольно сильно. Он часто сидел за компьютером, сложив около себя горку конфет, и поглощал их. Иногда даже забывался и мог сунуть конфету в рот прямо с обёрткой. Разжёвывал конфету и только затем обнаруживал, что её вкус не такой, как у предыдущей конфеты. Она казалась ему не очень сладкой, а потому невкусной. Достанет он такую конфету изо рта, а она, родименькая, как была завёрнута в фантик, так и осталась. И папа Мякиш оглядывался, не смотрит ли Гошан.

А Гошан, конечно, смотрел. Даже иногда хулиганил. Подсовывал отцу свёрнутые фантики, словно это были конфеты.

Когда отец обнаруживал шутку, то не сердился на сына, потому что они дружили не просто как отец с сыном, а как самые лучшие друзья. И даже разница в возрасте была им не помеха.

Папа Мякиш тоже шутил по-своему. Когда Гошан надевал джинсы наизнанку, отец молчал. А когда они уже были далеко от дома, папа невзначай говорил:

– Гошка, а где у тебя карманы? Вроде штанов без карманов мы с мамой тебе не покупали.

Тут Гошану было не до смеха. Он злился на отца и очень переживал, что они могут встретить кого-то из знакомых.

А отец подшучивал ещё сильней.