Сергей Борзенко - Десант в Крым

С утра я опять пошел на берег.

Ветер валил с ног. Море было пестро от длинных белогорбых волн.

Мутные волны пролива и высокий неприятельский берег были хорошо освещены солнцем. Немцы занимались пристрелкой своих отмелей.

У нашего берега, у пристани, из воды торчали пулеметы затонувшего сторожевого катера.

Пускаться в такую погоду через пролив было бы безумием. Операция откладывалась.

Так продолжалось уже несколько дней.

31 октября 1943 года я встретил генерала. Командующий молча смотрел в море.

Море бушевало еще сильнее, чем в предыдущие дни. Было туманно. Темнота наступила раньше обычного.

Я пошел к командиру морского батальона капитану Николаю Белякову. Батальон стоял в строю во дворе. Все было готово к погрузке на суда.

Уже совсем стемнело, когда мы спустились к пристани. Наш батальон грузился первым. Я решил отправиться с Беляковым, на его мотоботе.

В мотоботе уже сидели автоматчики и связисты, на носу стояли 45-миллиметровая пушка и станковый пулемет. Мотобот подымал сорок пять человек. В самый последний момент нам прибавили еще пятнадцать человек.

Мы шли на буксире бронекатеров.

Я оглядел тех, с кем сегодня меня соединила судьба. Все это были русские моряки с сосредоточенными, красными от ветра лицами, готовые к самым суровым испытаниям.

В двенадцатом часу ночи мы отчалили от пристани. Мотобот был явно перегружен. Когда кто-то попытался пройти по борту, возмущенный старшина крикнул:

— Эй, ты, осторожнее, мотобот перевернешь!

Наша эскадра вышла в море.

В ушах надолго остался приветный крик людей на берегу:

— Счастливого плавания!

Дул сильный северный ветер.

Шумели моторы буксирующих нас бронекатеров.

Накрывшись плащпалатками поверх заспинных мешков, люди сидели в мотоботах, на гребнях баркаса и даже на плотах, поставленных на пустые железные бочки.

Было холодно. Люди старались не шевелиться, сохраняя в стеганках и шинелях тепло.

Рядом со мной сидел мой связной, двадцатилетний паренек из Сталинграда Ваня Сидоренко.

Суда миновали красные и зеленые огоньки на песчаном острове Тузла и повернули резко на запад, к берегам Крыма.

Волны начали заливать мотобот. Пришлось вычерпывать воду шапками и котелками. Все были мокры с головы до ног.

Там, у берега, занятого неприятелем, по небу и по морю шарили прожекторы. Очевидно, немцев донимали наши ночные бомбардировщики.

Мы неумолимо двигались вперед. Никто не разговаривал.

Несколько раз посматривал я на циферблат часов. Время тянулось медленно. Скорей бы все это началось!

Без четверти пять несколько лучей прожекторов вдруг вырвали нас из тьмы и задержались на судах.

Я разглядел до того невидимые десятки катеров и мотоботов, идущих рядом.

Свет слепил глаза. Нас обнаружили.

И в это время, потрясая небо и море, накатываясь, грянул страшный тугой гром. Снаряды, нагнетая воздух, начали пролетать через наши головы. Над неприятельским берегом встали клубы огня.

Это была артиллерийская подготовка.

Наши тяжелые пушки с Таманского полуострова били по береговым укреплениям немцев.

В то же время бронекатера отцепились от мотоботов, зашумели моторы на наших судах, и мы пошли своим ходом.

Через некоторое время артиллерийская подготовка окончилась. Снаряды зажгли на берегу несколько строений и стогов сена.

Пламя пожаров послужило нам ориентиром: суда двигались на огонь.

Но снова вспыхнули прожекторы. Немцы начали стрелять осветительными снарядами и бросать сотни ракет. В их дрожащем свете мы увидели высокий неуютный берег и белые домики.

К берегу.

Первые два мотобота с бойцами подходили к берегу.

Вражеские снаряды рвались вокруг, поднимая столбы холодной воды и обдавая всех колючими брызгами.

На нашем мотоботе разорвался снаряд. Он вывел из строя один мотор. Вспыхнуло пламя. Но мотобот продолжал итти. Его как бы увлекал вперед гудящий парус огня.

Вдруг берег как будто ударил нас.