Тимофей Веронин - Современные писатели – детям (сборник)

– Какая она птичка, она же не летает, – сказал воробей.

– А я с тобой согласен, птица должна летать, иначе она не птица!

Воробей чуть не свалился с Пушкина, оказывается, кот не так плох и может быть приятным собеседником. Кот продолжал льстить:

– А ты – смелый. Не каждый бы согласился быть каскадером.

– Факт – не каждый.

– Ты вот и сметану попробовал, и семечки, скажи, что вкуснее: семечки или сметана?

– Конечно семечки.

– Я хочу попробовать семечки.

– В чем же проблема. Вон мешок на столе.

Кот залез на стол, сунул морду в мешок, набрал в рот семечек, пожевал и отправился выплевывать их на балкон. Вернувшись, кот заявил:

– Грубая пища. Как ты их ешь?

– Склевываю, да и все.

– А как тебе сметана?

– Ничего. Была бы пожиже, можно пить.

– Темный ты. Сметана чем гуще, тем лучше. А колбасу ты ел?

– Слушай, а ведь я ел сосиску в парке в летнем кафе в прошлом году. Мужик принес, поставил на стол тарелку, пошел за компотом, а голуби сели на стол, все сбросили. А украсть у голубей легче легкого, они такие неповоротливые. Одну сосиску я у них увел. Вкусно!

– Ой! Брат, брат мой, да мы с тобой хищники!

Воробей призадумался: из-за одной сосиски попасть в отряд хищников не хотелось, но портить отношения с котом в его планы тоже не входило, завтра съемка, и он дипломатично ответил:

– Грешен, батюшка.

Кот пришел в восторг:

– Никогда не знаешь, где можно встретить родственную душу.

Ляля на кухне соображала, что бы такое приготовить, чтобы сразу на троих. Решила сварить гречку и сосиски, воробью – гречку, коту – сосиску, себе – и то и другое.

Утром кот начал воплощать свои планы в жизнь. Картина отдирания кота от пола была душераздирающей. Кот орал громко и жалобно. Приподнять его можно было только с ковром вместе на пятнадцать-двадцать сантиметров от пола. Ляля уговаривала кота, звонила Феликсу. Кот стоял на своем, стоя на Лялином ковре и вцепившись в него всеми когтями. Ляля устала, села в кресло. Вид у нее был озабоченный. Кот повернул голову и опасливо посмотрел на нее. Ляля думала. Кот, конечно, красив, но это такая ответственность: и возвращаться надо домой вовремя, и в отпуск просто так не уедешь. Хотелось понаблюдать за котом до конца съемок, а потом уже принять решение. Ее любимая героиня, Скарлет, говорила: «Я не буду думать об этом сегодня, я подумаю об этом завтра». Вот и Ляля совершенно не хотела думать о дальнейшей судьбе кота сегодня, а уж тем более принимать скоропалительные решения.

Но кот пошел ва-банк. Воробей тоже пытался его уговорить:

– Слушай, тезка, она сейчас совсем рассердится и вечером нас не возьмет.

– Возьмет. Меня насовсем возьмет.

Воробей сел к Ляле на плечо и прошептал на ухо:

– Ляля, ты, если его брать не хочешь, соври ему, и поедем.

– Вот еще! Я еще врать должна. Не буду я врать. Я ему сейчас когти обрежу, помогу гримеру, ему все равно сегодня на киностудии должны обрезать когти. Так что сцепление с ковром я ему уменьшу.

Кот вытащил лапы из ковра, причем заднюю левую с большим трудом. Ляля облегченно вздохнула, но не тут-то было: кот забился под диван. Ляля села на диван и спокойно сказала:

– Есть два варианта развития событий: первый – я беру швабру с мокрой тряпкой, второй – я беру соседского кота Пупсика, хороший, между прочим, кот, воспитанный.

– Щас!!! У меня контракт, – раздался голос из-под дивана.

– Вспомнил про контракт? Заплатишь неустойку за срыв съемок и гуляй, Вася.

– Ну вот, и пошутить нельзя, – заюлил кот.

На киностудию приехали: злая Ляля, взъерошенный печальный кот и воробей. Что на душе у воробья, по его внешнему виду понять было нельзя, но воробей тревожился, потому как кот был не в духе. Когда коту подрезали когти, он ругался, но по-своему, по-кошачьи, никто даже не обиделся и не сделал ему замечания. Для начала решили снять картинку: кот и настоящий снегирь, снегирь сидит, кот крадется по ветке дерева, но не прыгает. Кот повеселел, стал разминать лапы, шерсть на загривке, правда, оставалась взъерошенной, но ее пригладили щеткой и сбрызнули лаком для волос. Кот зачихал, прочихался и сказал:

– Зачем этой бякой полили?! Сказали бы мне, я бы ее сам уложил.

Феликс хмыкнул:

– Тоже мне Зверев.

Снегирь сел на ветку, но как только кот полез по стволу, улетел. Его звали, стыдили, говорили, что у кота обрезаны когти.