Софья Яковлева - Мы и большущее озеро

Мы приближаемся к скалистому острову, вытаскиваем на песок лодку и лезем наверх.

– Мам, смотри, каменные палатки!

Как будто великан сложил себе замок из огромных гранитных глыб.

У нас в городе тоже есть Каменные Палатки. Мы часто ходим к ним с бабушкой, и я смотрю, как туда забираются большие ребята. На самый верх.

Лёка стоит, молча задрав голову. Я трогаю шершавый камень. Папа тоже трогает камень, похлопывает по нему, гладит. Потом говорит:

– Ну что. Забирайтесь, малявки.

Сначала я боюсь, но оказывается, что почти без папиной помощи могу залезть на вот этот, этот и этот камень. Лёку подсаживает ко мне папа. Дальше не залезть. Ну а папа забирается на самый верх, и мама фотографирует. Папа слезает, а мама забирается к нам, и теперь фотографирует папа.

На обратном пути уже не так жарко. Солнце спустилось к горам и то и дело прячется за облака. Снова мы проплываем через целое море. Плывём, плывём, плывём и плывём. И вот наконец я узнаю издалека нашу веранду! Нашу зелёную веранду с двумя глазами. Средний столб как нос. А какой густой лес вокруг!

Вода журчит под вёслами. Кажется, мы плывём тысячу лет. Острова уменьшились и стали такими, как всегда. А вот наш пограничный плавун. И тут я замечаю, что все кувшинки куда-то исчезли.

– Мама, а где цветы?

Я же ясно помню, что здесь сверкало целое море белых корон.

– А лилии на ночь спать ложатся, – говорит мама. – Вечер наступает, и они закрываются. Смотри.

Мы подплываем к совсем тихой воде, и нос лодки начинает шуршать по круглым листьям.

– Вон.

Из воды едва торчит зелёный носик. Я приглядываюсь. Это бутон. Он спрятался, ушёл под воду! Рядом я вижу другой. И ещё один, и ещё. Вон там белеет серединка. Хотя и она почти что закрылась. На месте цветы!

– Настя, хочешь погрести?

Мы меняемся с папой. Я как большая веду лодку почти до самого пирса.

Папа говорит: «Дай-ка я» – и сам заводит лодку на место. Вытаскивает, надевает похудевший рюкзак. Я привязываю цепь к трубе, а папа вешает замок. И мы с ним несём по веслу в домик, за нами идут усталые мама с Лёкой, тащат фотоаппарат и грибы. А мамины сослуживцы-отдыхающие с восхищением смотрят на нас, какие мы путешественники, переплыли половину озера туда и обратно и добычу привезли.

А может, и не с восхищением. Просто смотрят на озеро. Вечера ждут.

Приходит вечер. Острова темнеют. Как будто озеро закрывает глаза. Но и ночью вода будет всё так же плюхать в островные далёкие берега. И над бухтой, в которой стояла наша синяя лодка, будут точно так же переговариваться берёзы. И по огромным серым камням будут прогуливаться какие-нибудь островные букашки. И травинки шелестеть в темноте. А мы… А мы будем спать у себя в домике и смотреть сны.

Озеро было тихое-тихое. И мама сказала:

– Ну вот, теперь наконец-то можно съездить и за кувшинками.

Вообще-то мама не любит рвать цветы. Но за кувшинками она давно собиралась.

Кувшинки бывают белые и жёлтые. Жёлтые называются кубышки. Белые – лилии. И кубышки, и лилии лежат на больших зелёных листьях и навевают мысли о Дюймовочке и Царевне-лягушке.

Лёка сосредоточенно глядит в воду, и на её лице играют волнистые зайчики. Перед нами проезжает базовая поляна. Веранда задумчиво смотрит на озеро. Отражение тёмными и светлыми чёрточками танцует на почти спокойной воде. Вдалеке идёт по своим делам Тайга.

А вот и кубышки.

– Настя, Сергей, делайте хвостики подлиннее, – говорит мама. – Но только если получится. Сильно не наклоняйтесь. Настя, ну не раскачивай лодку.

Упругие стебли рвались не сразу. Они шли далеко-далеко под воду, и если их потянуть, то сначала натягивались как крепкие верёвки. Вместе с цветами и круглыми листьями в лодке сразу стало сыро. Запахло огуречным салатом.

– Так. Не будем опустошать озеро, – сказала мама. – Кубышек хватит.

Хотя это был совсем не букет. Даже и не букетик, пять цветочков и два листа. Я разглядывала, как устроен цветок кубышки. Блестящая жёлто-зелёная чашечка словно сделана из пластмассы. В чашечке твёрдая жёлтая серединка. Я потрогала. Цветок был прохладный и гладкий.