Берды Кербабаев - Батыр

—Она согласится, — уверенно говорит Мурад.

Дни текут за днями, с виду совсем похожие друг на друга. Уже три раза прокатывался по небу молодой двурогий месяц. Уже в городе пожухла листва на деревьях от зноя и пыли. Пустынней и тише стало на улицах — ребятишки разъехались по лагерям.

Мурад опять стоит перед большим письменным столом, за которым сидит седой человек с добрыми тёмными глазами. Но на этот раз Мурад пришёл сюда не один. Набат сидит на стуле возле стола и, перебирая пальцами край шали, говорит:

— Ничего не могу с ним поделать, товарищ Сафаров. Вот пришла попросить: пошлите его, если это возможно, в Суворовское училище. Долго мы с ним друг друга уговаривали. Не хотелось мне его отпускать, одиночества боялась. Ведь теперь только он у меня. Уедет — совсем одна останусь. Однако вижу, изменился он очень. Сразу, в один день, словно взрослый стал. И решение принял твёрдое, как взрослый. Не отговоришь — стоит на своём. Думаю, раз так хочет, так стремится и все мысли его об одном, не надо ему препятствовать. Дело-то ведь он доброе задумал.

—Да, дело доброе, — говорит начальник и переводит взгляд с матери на сына. — Что ж, попробуем.

Только много уж очень времени протекло, боюсь, не поздно ли. Долго очень вы его характер испытывали, дорогая товарищ Набат.

Начальник берёт телефонную трубку, и Мурад впивается в него взглядом. Сафаров вызывает военный комиссариат. Что говорит полковник, которому звонит Сафаров,

Мурад, конечно, не слышит — из трубки несётся только приглушённый рокот, — но по вопросам Сафарова и по тому, как он огорчённо покачивает головой, мальчик понимает: дело плохо. Руки его судорожно впиваются в край стула, на который он от волнения присел; он почти перестаёт дышать.

—Вот видишь, Мурад, — говорит Сафаров, кладя трубку, — слишком долго вы с матерью решали этот вопрос. Опоздали вы: приём заявлений в Суворовское училище закончен.

—Как же так?.. — растерянно говорит Мурад. — Занятия же ещё не начались! Не может быть, чтоб поздно. Одного человека всегда можно ещё принять.

—Поздно, Мурад: больше не принимают, закончен набор в этом году. Ну, ты не огорчайся...

—Нет, — говорит Мурад и вскакивает со стула, — если бы был жив отец, он что-нибудь бы сделал. Он бы нашел выход, добился бы. И я добьюсь. Не хотите помочь — не надо, я сам. Поеду в Ташкент, объясню им. Не купите билет—-пешком дойду...

И Мурад бросается к двери. Спокойный, твёрдый голос останавливает его:

— Постой, Мурад, не горячись. Характер у тебя, я вижу, ой-ой! Конечно, настойчивость, упорство — отменные качества, да применять-то их нужно с умом. А так, очертя голову, ты мало чего добьёшься. Прежде всего, скажи мне, какие у тебя оценки по арифметике и географии?

—По арифметике и географии? — озадаченно переспрашивает Мурад, затем отчеканивает, горделиво вскинув голову: — У меня все пятёрки, круглые!

—Все пятёрки? И даже все круглые? Интересно... — Начальник улыбается.— Тогда скажи мне, не боишься ли ты, путешествуя пешком, опоздать в Ташкент к началу учебного года?

Но Мурада не так-то легко сбить с толку.

—На грузовиках подвезут, — с глубоким убеждением отвечает он и снова делает шаг к двери.

—Вот что, товарищ Набат... —- говорит Сафаров и начинает писать на листке бумаги. — Вы с Мурадом подготовьте на всякий случай все необходимые документы. Я вам тут запишу, какие. А я съезжу к полковнику, потолкую с ним, и мы попробуем написать лично начальнику Суворовского училища. Поглядим. Может быть, что-нибудь и выйдет.

Надежда и благодарность вспыхивают во взгляде Мурада. Он молча крепко жмёт протянутую ему на прощанье руку.

Пол вокруг маленького столика в углу усеян листками бумаги. На каждом аккуратным почерком старательно выведено несколько фраз.

Мурад выбегает из-за стола и распахивает дверь на веранду. Щёки его горят, на лице отчаяние. Он не может, никак не может написать то, что задумал. А ему кажется, что от того, как он это напишет, зависит его судьба.

Когда он шёл домой, сердце ликовало у него в груди и всё казалось таким ясным и простым. Он сам напишет заявление начальнику Суворовского училища. Напишет очень аккуратно, чисто, без ошибок, не забудет ни одной запятой, даже двоеточия. Напишет красивыми, хорошо составленными фразами. Мурад старался припомнить, как пишут взрослые такого рода бумаги, но оказалось, что он твёрдо знает только одно: все заявления непременно начинаются со слов: «Ввиду того что...» или «Вследствие...». А дальше уже к этому прибавляют то, что нужно.