Юлия Комольцева - Абонент недоступен

Кое-как успокоились. Но концерт продолжился сольными номерами. Пока Ланка отмокала в ванной, ей промывала мозги мама, потом настала очередь бабушки, а за ужином взял на себя роль обвинителя дед. Вместо же «спокойной ночи» на сон грядущий она выслушала отцовскую речь о том, что беречь честь надо смолоду, так же как уважать родителей, чтить традиции и вообще иметь совесть!

Утром народные заседатели вынесли вердикт. Руслане искренне было их жаль: переживали же, волновались, а потом еще и головы ломали, чем и как наказать ее эффективней. Но, услышав приговор, она пожалела саму себя. Ее лишили карманных денег и свободы: комендантский час до 20.00. Кроме того, отобрали всю приличную одежду. На полке остался спортивный костюм, пара свитеров и джинсы.

Сначала она металась, как лев в клетке. Вопила, что это перебор. Топала ногами, оставшись одна. Снова выбегала к родным и, стараясь говорить спокойно, приводила веские аргументы, что силой они ничего хорошего не добьются, и нельзя унижать ее человеческое достоинство. Опять плакала. Выдвигала ультиматумы. Давала обещания. Но все было бесполезно: как один стояли на своем!

Ах так, решила она. Ах вот как, разозлилась она. Ах вы вон чего, распалялась она.

Ну, держитесь! Я всем покажу! Я докажу!

Неизвестно, что, как и кому именно она собиралась доказывать. Руслана рассматривала варианты самоубийства и побега. Хотела вызвать Диму – он бы точно довез ее куда надо и бесплатно. Но вот куда?!

Может, соврать ему, что беременна, и поселиться у него? Интересно, как отреагируют его предки? Идея, конечно, так себе, в порядке бреда…

Наконец, удалось дозвониться до Алены. Подруга зависала в Березовой рощи три дня, и не с первого раза поняла, что происходит в жизни Ланки. В ее речи рефреном звучало:

– Как мы гудели! Русик, как мы гудели!!!

Только угроза бросить трубку подействовала. Алена включила мозг и засыпала Ланку вопросами. Выяснив, что Новый год подружка провела вовсе не дома, и услышав про смс насчет фонтана, Алена впала в ярость. Часа два она пыталась доказать, что не писала ничего подобного. Руслана в ответ старалась убедить, что это не имеет значения. С горем пополам выбрались из паутины подробностей, непоняток, случайностей и нелепостей. Прозвучало имя Артура, и Ланка сразу поняла, что зря. Подруга тут же принялась юлить, съехала с темы, сменила тон. В общем, ясно.

– Нелька его окрутила, надо понимать?

– Что-то я не слышу особой печали в твоем голосе, – удивленно протянула Алена.

– Да потому что у меня столько тут всего происходит, что голова отваливается! Горевать некогда. Приходи, поговорим по-человечески.

Оказалось, что и это недоступно. Визиты гостей не входили в программу. Семья высказалась однозначно: наказание сурово, но справедливо, раз ты ради друзей начхала на родных, этими друзьями теперь придется пожертвовать!

Тут уж Руслана взбеленилась, закатив самую натуральную истерику. Но дрожа от негодования и рыданий, икая и проглатывая окончания слов, она поняла, что ничего не изменит таким образом. Гоблины и есть!

– Гулять-то я могу, по крайней мере?!

– Свежий воздух необходим, – заявила мама, – ты будешь дышать на балконе, или во дворе, где тебя видно из окна.

– А поводок? А намордник? Не забыли купить?

– Будешь хамить, отберем телефон и отключим интернет!

Это стало последней каплей. Идея созрела. Бежать некуда, травиться и вешаться – неэстетично! Надо обрести свободу и независимость, Алена постоянно талдычит об этом, и она права.

Нужны деньги. Нужна работа!

А пока Руслана успешно делала вид, что ни наряды, ни улица, ни друзья ей неинтересны. Хотели зацепить на крючок? А вот фигу вам! Пусть глупо, по-детски, но что оставалось? С гордым видом она сидела сутками напролет в комнате, перед компом. И видимость стала реальностью. Вместо чатов и форумов, Руслана однажды забрела на сайт копирайтеров, и застряла там. Теперь и правда некогда стало думать о чем-то другом. Здесь можно было заработать, не выходя из дома. То что доктор прописал!

Они думают, что ее удалось сломать? Они решили, что имеют право распоряжаться ее жизнью? Они взяли на себя роль судей и диктаторов?

Но у нее свои правила!

В знак протеста она постриглась, тогда-то и услышала впервые в новом году ласковые слова от мамы и бабушки. Вероятно, ее непривычный, беспомощный вид настолько обескуражил, что они уже жалели о приговоре. Одежда вернулась в шкаф, были разрешены прогулки. Но теперь она по собственной воле торчала дома, только в оптику однажды выбралась. И на все расспросы честно ответила, что намерена работать.