Аркадий Клабуков: Дедушкин родник

1977

С тех пор как отец ушел на фронт, восьмилетняя Света часто остается в доме за хозяйку. Мама и старший брат Вася весь день на колхозной работе, а Света сидит дома с маленьким Иви.

Сегодня мама и Вася поднялись, как обычно, чуть свет.

Вася принес из сарая дров, съел лепешку из лебеды, запил водой и пошел на конный двор запрягать лошадь. Вместе с другими подростками он возит с поля солому.

Мама торопливо затопила печь и поставила варить гороховый суп. Перед самым уходом она разбудила Свету.

— Когда угли в печи прогорят, закроешь вьюшку. Да гляди, чтобы ни одной дымящейся головешки не осталось, не дай бог, угорите. В печке — чугунок с гороховым супом. Сами поешьте и Васе оставьте, он в обед придет. Меня раньше вечера не ждите, еду в райцентр, бригадир посылает за семенами.

Протирая сонные глаза, потягиваясь и зевая, девочка выслушала наставления матери.

В избе вкусно пахло гороховым супом.

— Разве сегодня праздник? — спросила Света.

Мама грустно улыбнулась;

— Сегодня пятнадцать лет, как мы с твоим отцом свадьбу сыграли. Вот мне и захотелось отметить этот день, хоть угостить вас…

— А суп скоро можно будет есть?

— Нет, пусть как следует упреет. Когда солнышко поднимется до вершины тополя, тогда и достанешь чугунок. Будешь заслонку открывать, тряпкой прихвати, не то опять сожжешь руки до волдырей, как в прошлый раз. За Иви приглядывай. Ну, я пошла…

Света не стала будить братишку: он всегда, как только проснется, сразу же просит есть. Сама она то и дело выбегала на крыльцо поглядеть, не взобралось ли солнце на вершину тополя. Но солнце, казалось, нарочно медленно ползет по небу. Сначала оно долго смотрело на Свету из-за крыши покосившегося амбара, потом будто смеялось над нею сквозь ветки тополя и, наконец-то, уселось на его верхушку.

Тут как раз проснулся Иви. Встал с постели, почесал живот под рубахой, пробасил спросонок:

— Есть хочу.

— Сперва умыться надо, — строго, подражая матери, сказала Света. — Сейчас достану чугунок из печки, и будем мы с тобой есть — знаешь что? Суп с горохом!

Как ни старается Света быть серьезной, она не может удержаться от счастливой улыбки. Ведь с середины зимы у них на столе не бывало ничего, кроме хлеба с лебедой да пустой картофельной похлебки.

Взяв тряпку, как учила мама, Света отодвинула железную заслонку, подхватила прокопченный чугун ухватом. Ее худенькие руки задрожали от натуги, но чугун не сдвинулся с места.

— Тяжело? — спросил Иви, заглядывая в печь. — Давай вместе вытащим.

— Не мешай, отойди в сторонку, я сама.

Света поплевала на ладони и крепко-крепко сжала гладкий черенок. Снова подцепила чугун, чуть приподняла, потянула на себя…

— Ох!

Горшок покачнулся, накренился и лег на бок. Суп с шипением полился на горячие угли.

Вытащив полупустой чугун, Света поставила его на шесток и заплакала.

Между тем Иви, радостно суетясь, достал из стенного шкафчика две ложки и миску. Услышав шипение в печи и поняв, что случилось, он подбежал к печке.

— Говорил, давай вместе вытащим! — закричал он. Потом спросил с надеждой: — Там хоть сколько-нибудь осталось?

Света заглянула в чугун, накрыла его крышкой и снова задвинула в печь.

— Осталось, — сурово поджав губы, ответила она и посмотрела на брата в упор. — Васе и маме. Они с работы голодные придут. Понял?

Иви молча опустил голову…

Вася долго топал в сенях промерзшими валенками, сбивая снег, в избу вошел вместе с клубами морозного пара, сказал весело:

— Вкусно пахнет! Вроде как до войны! Ух и голодный же я!

Он сел за стол.

Света налила ему полную миску, подала ложку и отошла к печке.

Прежде чем зачерпнуть из миски, дымящейся душистым паром, Вася спросил:

— Матери осталось там?

— А то как же!

— Сами-то поели?

Света обеспокоенно взглянула на Иви: не проговорился бы! Старшему брату ответила:

— Поели, поели. Да ты ешь, пока не остыл!

— Вы что же, только жидкое хлебали? Я гляжу, всю гущу мне оставили.

— И гущу ели, — успокоила его Света. — Просто такой густой сварился.

— Это хорошо. — Вася принялся за еду.

Иви стоял у стола и каждую ложку, что брат подносил ко рту, провожал глазами.

— Иви, — окликнула его Света, — поди-ка подмети крыльцо, ступеньки снегом завалило. А я пока за водой схожу.

Она подождала, когда Иви оденется, накинула платок и шубейку, взяла ведро. В дверях она пропустила Иви вперед, вышла в сени и плотно прикрыла за собой дверь.