Пётр Заломов - Петька из вдовьего дома

Тогда Петька применил более короткий и резкий отрыв шапки, теперь все некрепко захваченные зерна незаметно падали обратно в плошку, а на полу не оказывалось ни одного. Этот прием Петька решил использовать и в лавке Кости. Продумал он и план отступления на случай неудачи.

Петька рассудил, что, если Костя заметит кражу, он моментально высыпет семечки обратно в мешок, швырнет крупный довесок хлеба на прилавок и, выбежав на улицу, будет кричать, что лавочник его обвешивает. В том, что прохожие обвинят лавочника, он не сомневался.

Еще ничего не украл Петька, но уже смотрел на Костю, как на злейшего врага. Тот в самом деле был на руку нечист и часто обвешивал, но после нескольких крупных скандалов делал это очень ловко. Иногда покупатели проверяли правильность веса дорогих товаров, но всегда так оказывалось, что не хватало всего полвосьмушки, а это можно было приписать неточности весов.

По всем расчетам Петька считал себя неуязвимым, но ему долго не везло: все никак не удавалось остаться у прилавка одному. Как нарочно, кто-нибудь входил. Наконец Петька улучил момент и вместе с шапкой прихватил горсть семечек. Но сразу же и отпустил ее обратно на мешок, яростно поскреб себе живот.

— Ты это что? Сороконожек завел? — со смехом спросил Костя.

— Нет, брюхо болит! — буркнул Петька, краснея, и направился к дверям, на ходу надевая пустую шапку.

Выйдя из лавки, он не пошел сразу домой: лицо его горело, Петька это чувствовал, и мать непременно обратила бы на это внимание, стала бы допытываться, что случилось. А случилось нечто очень важное: Петька понял, что вором быть не может ни при каких обстоятельствах, и поначалу его охватила страшная досада. Теперь ему казалось унизительным, что он не смог украсть даже горсти семечек.

«И зачем мой отец не был вором!» — с огорчением думал Петька. Воровство теперь ему представлялось чуть ли не подвигом.

«Эх, баба! — думал он презрительно о самом себе. — Небось Иван-царевич и жар-птицу украл, и саму царевну украл, а я не смог украсть горсти семечек! И отчего все это? Должно быть, мать во всем виновата. Десять лет твердила, что воровать стыдно. Вот я и расхлебываю сейчас. Ребята и арбузы, и яблоки, и семечки едят, а я — слюнки глотаю».

В конце концов Петька чуть не запутался в своих чувствах: с одной стороны, ему было стыдно того, что он решился на кражу, а с другой — что не смог украсть. При посещениях Константиновой лавки Петька по-прежнему клал свою шапку на мешок с семечками, но клал ее уже завязками вниз. Он не хотел, чтобы у Кости появился хотя бы маленький повод считать его вором.

Об отце Петька опять думал с гордостью, но своей честностью гордиться перестал. Мальчишка ясно сознавал теперь, что хотя и не украл, но его заслуги в этом нет: в последний момент сработала не свободная воля, а материнская выучка. Да и как забыть, что целых три недели он готовился к краже, жил мыслью о ней, делал опыты?

И что до того, что никто об этом не знает, если знает он сам? От своего суда никуда не уйти. Вот что понял Петька навсегда.

В училище Петька ходил с удовольствием. Здесь всегда было весело и интересно. За шалостями товарищей он следил не без восхищения, хотя сам не принимал в них участия. Великовозрастные юноши от скуки и избытка сил позволяли себе самые рискованные выходки. Правда, риск в основном заключался в том, что их могли исключить из училища, но именно этого некоторые из них и добивались.

Однажды во время большой перемены одному из учеников пришла мысль проделать гимнастические упражнения на высоте второго этажа. Открыв окно и уцепившись за нижнюю планку рамы, он принялся подтягиваться на руках. Когда же юноша утомился и влез в класс, его место тотчас занял второй, за вторым — третий. Неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы их не заметил со двора учитель.

Но предупреждение и так пришло поздно. Один из смельчаков чуть было не разбился насмерть. По постановлению педагогического совета его исключили из училища.

Большинство же ребят ограничивались безобидными шалостями: пускали бумажные стрелы, стреляли горохом из бумажных трубочек.

Частенько в Петькин класс заходил девятнадцатилетний третьеклассник Прожетак — громадного роста, по стати вполне годившийся в грузчики. Он отличался тем, что постоянно отнимал и съедал у малышей завтраки, а в случае сопротивления пускал в ход тяжелые кулаки.