Дэн Смит - Тайна брата

— Листовка была моя, — признаюсь я. В горле у меня сухо, ноги дрожат, но я решил отбросить страх. Я хочу разозлиться, и тон Вольфа очень этому способствует.

— Да я знал, что она твоя. — Вольф крайне доволен собой. — Но нужен-то мне был твой брат. А теперь ты решил пойти по его стопам, и мне придется что-то с тобой решать.

— Отпустите нас домой, — говорит Лиза. — Мы больше не будем.

— О, тут ты права, вы больше не будете.

Вольф откидывается на стуле. Комната заполнена серым дымом. Клубы летают в воздухе, подсвеченные голой лампочкой, висящей над головой. Запах табака густо мешается с лосьоном.

— Нам жаль, очень жаль, — говорит Лиза.

— И тебе? — смотрит на меня Вольф. — Тебе тоже жаль?

Я бы согласился, лишь бы он отпустил нас с Лизой, я хочу уберечь подругу, но что-то в его словах подсказывает, что так легко мы не отделаемся. И мне не жаль. Я горжусь своим поступком.

— Похоже, нет. — Вольф глубоко вздыхает, глядя на меня. — Открой рюкзак. Давай посмотрим, что у тебя там.

Снимаю рюкзак со спины и подхожу к столу.

— Не сюда, вон туда, — указывает Вольф на пустой шкаф.

Иду куда сказано и кладу рюкзак на пол.

Встав на колени, достаю банку с белой краской, кисточку и фонарик.

— Это все?

— Да.

— Выверни карманы.

Достаю ножик, подаренный на день рождения Стефаном и мамой. Кладу его на пол рядом с рюкзаком, потом выворачиваю карманы, демонстрируя инспектору, что там пусто.

— Теперь ты, — обращается он к Лизе.

Лиза, помедлив, идет ко мне. Достает из кармана сверток и кладет к ножу.

— И что у нас там? — интересуется Вольф.

Лиза тяжело сглатывает:

— Сахар.

Вольф сжимает челюсти так, что на скулах выступают бугры.

— Ты собиралась насыпать сахар в бензобак? Наверное, проделываешь этот трюк не первый раз?

Лиза трясет головой. Мне становится страшно за нее.

— Вставайте сюда. — Вольф указывает сигаретой на место перед столом.

Подчиняемся. Не сводя глаз с меня, Вольф наклоняется вперед и давит сигарету в пепельнице. Открыв ящик, он вынимает оттуда кожаный ремень, складывает вдвое и крепко сжимает в руке. Встает.

— Руку вперед, — рычит Вольф, обходя стол.

— Пожалуйста! — молит Лиза, в ее глазах читается ужас.

Мне тоже страшно, но я говорю себе быть сильным. Пусть Вольф бьет нас, я вытерплю. Меня били раньше, я не умер. И сейчас мы не умрем. Потом Вольф подпишет наше освобождение, мы пойдем домой, у нас будут болеть руки, ну и пусть.

— Руку вперед, — повторяет Вольф, глядя на Лизу. — БЫСТРО!

Крик раздается так внезапно, что у меня сердце подскакивает к горлу.

Лиза, вздрогнув, зажмуривается, и по щекам у нее текут слезы.

— Не бойся, — шепчу я ей. — Не бойся.

Услышав мой голос, Лиза открывает глаза и смотрит на меня. Наши взгляды встречаются, и я выдавливаю из себя улыбку. Мы вместе. Мы будем сильными друг ради друга.

Кивнув мне, Лиза поднимает стиснутую руку. Глядя на меня, она разжимает кулак ладонью вверх.

Вольф встает перед ней.

Поднимает ремень до плеча и замирает.

Лиза смотрит на меня.

— У меня появилась мысль получше, — говорит Вольф.

Опустив ремень, он берет меня за руку, вкладывает его мне в пальцы и сдавливает их. Чувствую в кулаке холодную кожу.

— Ты будешь ее пороть, — говорит инспектор.

— Что? — Оторвав взгляд от Лизы, поднимаю глаза на него.

— Что слышал.

Я смотрю на Лизу. Та в замешательстве.

— Ударь ее, — требует Вольф.

Вдруг у меня перед глазами встает Йохан Вебер в боксерских перчатках, которые даже не завязал, и как ребята орут, чтобы я его ударил. Ничто в этом мире не заставит меня ударить Лизу.

— Нет, не буду. — Бросив ремень на ковер, я как могу выпрямляю спину.

На миг Вольф замирает. Потом наклоняется, подбирая ремень и складывая пополам.

— Кто-нибудь знает, куда вы пошли? — спрашивает он. — Рискну предположить, никто. Я прав?

Мы молчим.

— Похоже, вы не понимаете, как сильно влипли. Мои солдаты сейчас на Фельдштрассе. Мы здесь одни, и никто не знает, где вы. Вы можете просто… исчезнуть. Мама утром проснется, а тебя нет. Она подумает, что ты ночью побежал смотреть на следы бомбежки. И провалился в завал. Или зашел в дом, а тот рухнул. Похоронив тебя заживо. — Вольф улыбается. — Похоронив заживо. Отлично звучит. Может, это лучший вариант для «Пиратов эдельвейса». Вы же так себя называете, а? Молодые преступники, ненавидящие Германию.

— Нет, — отвечаю я. — Мы ненавидим войну. Мы ненавидим нацистов.

— Ты сам нацист, — скалится Вольф.