Дэн Смит - Тайна брата

Голая лампочка заливает подвал тусклым светом. Всяко лучше, чем полная тьма. Осталось спуститься вниз, взять все необходимое…

Издали раздается вой сирены.

Застываю, едва шагнув на первую ступеньку.

Включается вторая сирена, в этот раз чуть ближе.

Авианалет. Скоро здесь будут самолеты.

Надо спешить.

Родные проснутся, спустятся вниз и обнаружат, что я уже сижу в подвале. Одетый как на улицу.

Меня трясет от адреналина. Выскочив из подвала, гашу свет и закрываю дверь. По дороге задеваю швабру с метлой. Они падают с громким стуком, но его заглушает вой сирен. Город уже стоит на ушах, можно не таиться. Главное — успеть к себе в спальню.

Утекают последние секунды.

В темноте прыгаю через ступеньки. Ничего не видно, но я давно способен пройти здесь с закрытыми глазами. Сейчас я буду в спальне.

Сирены завывают совсем рядом, вражеские самолеты уже над нами, а я бегу не в убежище, а от него.

На верхней ступеньке делаю неверный шаг, поскальзываюсь, падаю на четвереньки и вкатываюсь к себе в тот миг, когда начинает открываться дверь.

— Карл? — зовет мама из коридора. — Карл, вставай! Быстрее!

Распахнув дверь, она заходит в комнату. Слава богу, темно хоть глаз выколи.

— Да-да, иду. — Встаю на ноги.

— Быстро вниз, — говорит дед из коридора. — Немедленно!

— Что за суета? — Это бабушка. — Небось опять будут швырять листовки.

— А если нет? — отвечает дед. — Вот упадет тебе на голову бомба, будешь знать.

— Ничего не видно, — жалуется Ба.

В коридоре вспыхивает лампочка. Перед глазами пляшут цветные пятна.

— Ты чего творишь? — набрасывается на нее дед. — А ну выключи. Хочешь, чтобы дом было видно с неба?

— На окнах плотные занавески, — срезает его Ба. — А кому надо, тот и так знает, где стоят дома. Не наугад же они над нами летают?

— Хватит вам! — Мама утаскивает бабушку вниз.

В суете никто не обращает внимания, что на мне уличная одежда. Переодеваться в пижаму некогда. Надеюсь, прокатит.

Вокруг завывают сирены. Кажется, этот звук наполняет весь мир. Когда мы в прошлый раз сидели в подвале, он доносился куда слабее.

— Похоже, врубили все сирены в городе. — Дед подтаскивает ведро с водой ближе к столу, чтобы было под рукой на случай пожара. Сидим кружком, смотрим друг на друга. То, что творится на улице, пугает нас.

— Сыграем в картишки? — пытается отвлечь нас дед. Он берет со стола колоду и начинает тасовать.

Ждем, пока он раздаст, и делаем вид, что нам не страшно.

— Когда успел одеться? — спрашивает мама.

— А?

— На тебе одежда.

— А… я не спал, — на ходу стряпаю отговорку. — Услышал первую сирену, очень далеко, а потом завыла другая, и я оделся на случай, если мы потом пойдем на улицу…

— Чтобы не ходить перед людьми в пижаме? — спрашивает мама.

— Чтобы перед Лизой не ходить в пижаме, — подкалывает дед.

— Не дразни мальчика, — просит мама. — Возраст у него такой, когда начинают распускать хвост перед девочками.

Поверили! С души падает камень. Но радость длится недолго: на улице начинают палить восемьдесят восьмые.

Бум-бадабум-бум-бум. Бадабум.

А потом уши ловят ровный гул летящих самолетов и зловещий свист падающих бомб.

Первый взрыв звучит так себе. Просто хрустнуло где-то вдали. Но мы тревожно переглядываемся. Мама обнимает меня.

За первым взрывом следует второй.

И еще один.

И еще один.

Бомбы дождем сыплются на город. Грохот, треск, земля дрожит.

— Приближаются к нам, — говорит Ба.

Восемьдесят восьмые продолжают отстреливаться.

Даже вообразить страшно, что сейчас творится снаружи. Там на улице царит огонь, взрывы, смерть. Настоящий конец мира.

— Стефан сейчас в безопасности? Он не пострадает? — спрашиваю.

Взрослые переглядываются.

— Думаю, самолеты ему точно не угрожают, — выдавливает улыбку дед. — Карл, ходишь первым.

Он сдает карты, пытаясь отвлечь меня. Невидящими глазами смотрю на листочки картона. Если на нас упадет бомба, выдержит ли крыша? Или дом развалится и нас погребет под обломками? Раздавит ли нас или мы будем заперты в подвале с колодой карт и ведром воды? Или нас вообще разнесет на клочки?

Мной овладевает паника. Хочется выбежать наружу. Поехать с Лизой в сад. Катить на велике, и чтобы солнце светило в спину. Очутиться где угодно, лишь бы не здесь.

— Все нормально, — обнимает меня мама. — Не бойся.

— Мне страшно. — Роняю карты на стол.

— Мне тоже, — признается она. — Но скоро все кончится.