Филиппа Пирс - Том и полночный сад

— Не слишком на них наступайте, — кричал с другой стороны лужайки Авель. — Нам бы их в сад плодовый выгнать — там от них урону никакого. А потом я их прямехонько на луг выпущу.

Тут на месте происшествия появилась и собачонка. Пинчер слегка припозднился и теперь, перебирая коротенькими лапками, пробирался между ног тех, кто столпился на крыльце, и скоро оказался впереди всех.

— Придержите собаку, — заорал Авель. Он медленно подкрадывался к гусям, трое мальчиков заходили с другой стороны, пытаясь отогнать гусиное семейство в сторону плодового сада. Никто не обратил внимания на предупреждение Авеля, да и пес пока мирно сидел на крыльце. Только Том заметил, что Пинчер весь дрожит — похоже, он недолго намерен оставаться не у дел.

Гуси, высоко подняв головы на гибких шеях, тихонько продвигались в нужную сторону, гусята вышагивали впереди. Гусак и гусыни волновались, подозрительно оглядывались. Внезапный бросок и заливистый лай собаки привел их в полное гусиное неистовство. Все пошло кувырком, казалось, на лужайке не три гуся, а по меньшей мере десяток, а шум стоял такой, будто их целая сотня. Белые и серые крылья, неистово молотя по воздуху, заполонили лужайку. В ужасе, смятении и ярости гусыни, гусак и гусята метались во все стороны, топча цветочные клумбы, оставляя повсюду следы и помет, пихая и толкая друг друга. Том заметил, как гусак, в попытке защитить свое потомство, наступил широкой плоской лапой на маленького гусенка. К счастью, огромная перепончатая лапа совсем не то, что сапог, и гусенок легко из-под нее выбрался — не раздавленный, а просто взлохмаченный.

Опасность — хотя и немалая — грозила только цветочным клумбам и лужайке. У пса хватило ума держаться подальше от урагана щелкающих клювов. Пинчер отбежал к краю лужайки, а оттуда, трусливо поджав хвост, пробрался обратно к дому. Даже Авель и мальчики немного отступили — взбешенный отец гусиного семейства с двумя женами по бокам и сбившимися в кучу детишками являл собой устрашающее зрелище.

Они выждали, пока стадо немного успокоится, а затем — теперь куда осторожнее — снова принялись теснить их в сторону плодового сада. Хетти забежала вперед — открыть садовую калитку.

Том не выходил из укрытия. Перед ним оставалась только покинутая всеми разгромленная лужайка. На пороге застыла одинокая фигура — тетушка Грейс. Он уже раньше заметил ее суровый вид, а сейчас выражение лица и вовсе не сулило ничего хорошего.

И Том, и тетушка прислушивались к отголоскам происходящей битвы. Вот открылась калитка, ведущая в сад с плодовыми деревьями, вот гуси, похоже, прошли через калитку, вот мальчики восторженно завопили, и калитка с громким стуком захлопнулась.

Том ожидал, что все вернутся к дому, но никто не появился. Он тут же сообразил — они идут вдоль ограды с другой стороны сада, выясняя, где и как гуси пробрались в сад. Из-за изгороди то и дело раздавались жалобные стенания Авеля, потом голоса послышались у живой изгороди, и наконец вся компания появилась на лужайке.

Хетти с ними не было. Понятно — девочка догадалась, кто во всем виноват, и поспешила спрятаться.

Выйдя на лужайку, Авель снова принялся причитать — салат пропал, начисто съеден гусями, огород страшно разорен, саженцы вытоптаны и сломаны, гусиный помет везде и повсюду. Потом, на прямой и недвусмысленный вопрос хозяйки доложил ей о лазе в живой изгороди, через который гуси наверняка пробрались в сад.

— Как гуси умудрились такую дырку проделать, а никто не заметил, мне неведомо, может, им сам Дьявол помогал, — расстроенно бормотал Авель.

— Это не гуси, — неожиданно воскликнул Эдгар, — это Хетти.

Том не сомневался, что Эдгар говорит наугад и ничего наверняка не знает, но всем остальным такая догадка сразу же пришлась по вкусу.

Авель мгновенно замолчал, словно пытаясь сообразить, как бы поменять тему разговора. Мальчики тоже молчали, стало так тихо, что даже издалека, из-за своего дерева, Том слышал тяжелое, свистящее дыхание тетушки.

— Харриет! — громкий, грубый оклик звучал совсем не по-женски.

Прятаться было бесполезно. Не слишком быстро, но и не медленно Хетти пересекла лужайку и приблизилась к тетке. Лицо девочки так побледнело, что глаза и волосы казались еще чернее. Право же, лицо Хетти стало белее мела, Том только потом сообразил — у нее даже губы совершенно побелели.

Она стояла перед тетушкой, а та даже не спросила, правда ли, что она проделала лаз, и зачем ей это понадобилось. Не задав ни одного из ожидаемых Томом вопросов, тетка закричала: