Анна Чиж-Литаш - Дары Бога

– Сынок, не говори так. Может, еще все образуется, – она положила руку на его голову. Он с силой одернул ее.

– Ничего не образуется! Все, конец! – он встал с пола и быстрыми шагами начал мерять комнату. – Как же я вас всех ненавижу! С вашей заботой и жалостью! Козлы, – добавил он и, зацепившись за ножку столика, с грохотом рухнул на ковер.

– Тише ты! Детей разбудишь!

– Это мой дом, что хочу, то и делаю.

– Это мой дом, а ты иди к себе и ложись спать! – Анна Владимировна поднялась с кровати и помогла ему встать. Она начала выталкивать сына к дверям, но он вцепился руками в ее сорочку и начал трясти мать, что есть сил.

– Гони филки, я сказал! Иначе придушу здесь.

Алена, услышав эти слова, ворвалась в комнату и набросилась на дядьку с кулаками.

– Не трогай бабушку! – она плакала и продолжала колотить его маленькими кулачками по спине.

– Алена, уйди отсюда, – крикнула Анна Владимировна.

– Нет, бабушка! Я все слышала! Он хочет убить тебя! – сонная и испуганная, в белоснежной ночнушке, на которой был нарисован улыбающийся заяц с морковкой в руках, она продолжала колотить дядю. – Я не дам тебя в обиду.

Сергей развернулся и со всей силы отбросил Алену в сторону. Она упала на пол, ударившись головой о деревянную тумбочку, стоящую в углу комнаты. Анна Владимировна бросилась к ней.

– Алена, ты в порядке? – сквозь слезы спросила она. – Девочка моя, зачем ты пришла? – она подняла внучку и, включив свет, осмотрела ее голову. Крови не было. – У тебя ничего не болит?

– Нет, все хорошо, – тихо сказала девочка, потирая ушибленное место.

Анна Владимировна схватила сына за воротник грязной рубашки и начала трясти его, а затем бить по лицу. Удары ее ладоней, как тяжелые плети, соприкасаясь с его кожей, издавали ужасный звук. Это был голос боли. Она не остановилась, пока его лицо не стало похоже на треснувший помидор. Сначала Сергей опешил от неожиданного нападения и молча поддался. Тем более он не спал почти трое суток: все время выпивал, забыв даже о еде. Но мужское нутро, хранящее в себе силу, которая просыпается, когда душа закипает от ненависти и злости, наполняла жизнью тело и кулаки. Он отбросил руки матери и, схватив ее за сорочку, рванул со всей силы. Кружевная ночнушка превратилась в лохмотья. Это был подарок мужа, который она так бережно хранила все эти годы. Когда она надевала ее и ложилась в кровать, то чувствовала, как невидимые руки супруга ласково обнимают ее за плечи, обволакивая тело теплом. Анна Владимировна растеряно стояла и смотрела на свое обнаженное тело. Куски ткани свисали с груди, и волокна постепенно начали впитывать новые воспоминания, навсегда стирая из своей памяти запах любимого мужчины.

Она сняла с крючка халат и быстро набросила его на себя. Казалось, на этом ночная война окончена, но Сергей был настроен получить деньги любой ценой. Он снова вцепился в мать, тряся ее и бросая из стороны в сторону. Алена сидела на диване и сквозь рыдания просила отпустить бабушку. Он не слышал ее. Его мозг словно поглотил дьявол, диктовавший свои правила и требования. Его глаза налились кровью, дыхание было тяжелым, он рычал, как дикий зверь, который вот-вот нападет на свою жертву и разорвет ее на куски. И он напал. Худыми руками с синими венами и глубокими шрамами он вцепился в шею матери и начал душить ее.

– Давай деньги или сдохнешь, сука, – прошипел он сквозь слюну, вытекающую изо рта. – Гони бабки, тварь!

Алена вскочила с дивана и запрыгнула к нему на спину. Сквозь поток рыданий она просила остановиться. Руками девочка вцепилась ему в волосы и со всей силой начала вырывать их. Сергей завизжал от боли и отпустил мать. Анна Владимировна, задыхаясь и жадно хватая воздух ртом, упала на кровать. Сергей сделал шаг навстречу Алене, которая спрыгнула со спины. Она выбежала из комнаты и плотно закрыла за собой старую деревянную дверь. Босиком, в одной сорочке Алена сначала выбежала во двор, но уже через секунду скрылась за калиткой. Взвизгивая от боли каждый раз, когда камни пронзали ее ступни, она продолжала бежать. Обогнув свою улицу, оказалась на соседней и, добежав до Марининого дома, перепрыгнула через забор. Увидев открытый парник, заскочила внутрь и плотно закрыла за собой его хлипкую дверь. Следующие полчаса Алена сидела на земле за высокими кустами помидоров, забившись в угол теплицы, и рыдала. Обессилев, она легла на твердую подушку, сбитую из холодной земли и, накрывшись тонким одеялом из теплого парникового воздуха, наконец, уснула.