Тамара Михеева - Дети дельфинов

Очнулся я уже в сумерках. Вспомнил, что сказала Зое: иди по тропе в Старый город, я приду ночью.

О Господи! Скоро ночь. Где искать этот Город? Я встал и шатаясь побрел по тропе. Не прошло и трех часов, как я увидел стену Старого города. Не было сил даже удивиться. Я-то плутал вокруг несколько дней! В доме Зое я выпил свою последнюю воду и провалился в сон.

Спал я очень долго. Проснулся днем от боли: в мочевом пузыре и в ноге. С первым мы быстро разобрались, а с ногой пришлось повозиться: одна из стрел, оказывается, меня задела. Я дошел до колодца, промыл рану, вспомнил, сколько уже не ел, и тут же услышал:

— Здравствуй.

Я обернулся: Хота. Секунду мы смотрели друг на друга, потом Хота прихрамывая пошел в дом. Я заковылял за ним. Из раны снова потекло, но я все равно шел. И удивлялся: как изменился Хота! Вчера я не успел его рассмотреть, но неужели за год можно так постареть? Из бодрого пятидесятилетнего человека превратиться в дряхлого старика? Что же случилось у них за этот год… И тут меня обожгло: почему не пришла Зое?!

— Садись, Арон (так звала меня Зое и все анулейцы). Садись. Зое не пришла… об этом потом. Вот тебе хлеб и мясо, вот молоко нашей козы. Ты голоден, я вижу.

До сих пор стыдно вспомнить, как я набросился на еду. Пока ел, Хота сходил куда-то, вернулся с мясистыми тугими листьями. Велел приложить к ране.

— Это заживлятка, быстро пройдет.

Я вспомнил, что такой же травой лечил меня Киро, и спросил:

— Зое не пришла, потому что она жена Киро?

— Зое не пришла… — медленно проговорил Старик. — Нет, она не жена Киро. Женщина не может быть женою двух мужчин. Она твоя жена. А Киро давно умер. Наступил на подлую змею, когда собирал травы. Видишь, Город-то пустой.

Я не понял связи, Хота терпеливо объяснил:

— Если ведун умирает не от старости, значит, место это проклято и здесь нельзя жить. Мы должны были уйти отсюда. Ты же видел: в том Городе даже домов нет, все в шалашах живут.

Ни черта я не успел увидеть из-за такого «теплого» приема. Так и Хоте сказал.

— Разве ты ждал другого? Киро погиб отчасти из-за тебя, и ты, как и этот город, проклят. Наши охотники следили за тобой.

— То есть как? — возмутился я. — При чем тут я?!

Мне пришла в голову страшная мысль: Киро сам себя убил, потому что Зое не стала его женой.

Хота покачал головой:

— Я не могу тебе этого объяснить. Зое любила тебя, Киро любил Зое. Он любил ее так сильно, что если бы не ты, то она в конце концов стала бы его женой, на радость всем. Ничего не спрашивай, чужеземец, нет у меня ответов.

— Что же делать? — растерянно спросил я. — Ведь я пришел к вам, к Зое. Я хотел…

Вдруг Хота заплакал. По его лицу тихо катились слезы. Но сказал он строго:

— Молчи, чужеземец! Ты больше не увидишь Зое. Или вас обоих убьют. Она передала тебе еду на обратный путь и вот еще…

Он вынул из кожаной сумки три дощечки с рисунками Зое. На одной был Старый город, на другой — Хота, на третьей — младенец под боком у рыси.

— Сказала: на память.

Я взял рисунки. Взял сумку с едой. Чувство обиды и отчаяния раздавило меня. Зое не хочет меня видеть. Но почему? Из-за Киро? Или ей запрещают законы народа? Или сам Хота? Я вспомнил, как она бежала ко мне вчера. Нет-нет, дело не в Киро, не в Хоте, она просто боится за меня. Или тут что-то, чего я не знаю.

— Хота… Позволь мне забрать ее с собой.

— Нет, Арон, уже поздно. Уходи один.

— Я могу вывести вас к морю!

Старик помолчал.

— Да, Зое говорила мне. Но не сейчас. Надо, чтобы все забылось. Прошу тебя, уходи. Так будет лучше для всех.

— И для нее?

— И для нее.

И тогда я, безмозглый дурак, решил уйти. Хота понял это и поднялся. На пороге он обернулся:

— Ты принес мне много горя, чужеземец, но Зое всегда любила тебя, и я тоже буду любить тебя, пока жив. Прощай.

Тогда я ничего не понял. Обида грызла меня. Я! Все бросил! Я пришел к ним! Хотел вывести к морю! Я плюнул на карьеру! На свою привычную жизнь! А они… так… Хотя, конечно, совесть услужливо подсказала: дело еще и в твоем самолюбии, Степанов. Хотел вывести анулейцев к морю и Управлению и всем-всем доказать, что твои рассказы про них не выдумки.

Я перебрал рюкзак, мысленно поблагодарил Зое за еду в удобной кожаной сумке, набрал воды и отправился в обратный путь.

Я быстро сбился с дороги. Почему, сам не знаю, ведь шел здесь уже четвертый раз. Нога болела страшно, заживлятка не очень помогла.

Тогда я понял, отчего хромал Хота: его случайно ранили Хвосты, когда он оттаскивал от меня Зое. И уже позже, когда совсем заблудился, когда съел все запасы и выпил всю воду, когда не шел, а полз, когда лес наконец расступился и засияла бесконечная холмистая степь (а мне показалось — мираж), теряя сознание, я понял, что Зое умерла…