Тамара Михеева - Дети дельфинов

— Что ж… Я сделал вам честное и выгодное предложение. Но вы, видно, так глупы, что никакого сотрудничества не получится. Пусть ваша глупость будет видна всем. Или вы возомнили, что я не найду и не приручу шуршунов? Да и дельфины есть не только в вашем Центре. Тетрадку! — крикнул он резко.

— Какую тетрадку? — изумилась Роська.

— Ярослава Андреевна, не стройте из себя дурочку: вам это не идет, а меня выводит из себя. Так и до греха недалеко. Верните тетрадку, и я… постараюсь, чтобы ваше отправление к праотцам затянулось.

— Да какую тетрадку?! Листик, ты что-нибудь понимаешь?

— Не-а, — глядя в небо, отозвался я. — А ты, Максим?

— Первый раз слышу!

Игорь взревел как бешеный. Он бы кинулся на нас, точно. Но тут как раз вернулся Дот, с ним был Онго. Они очень удивились, увидев, как Посланник Богов, нервно подпрыгивая, бежит к шалашу пленников, выбрасывает оттуда одеяла и сено…

Но мы не стали на это смотреть. Рассмеялись и побежали к каменной гряде. Там под одной плитой было углубление, не видное со стороны. Настоящий тайник! Там мы и спрятали тетрадь еще утром. И сейчас были очень довольны собой. Радуясь, что Дот отправил нашего стража Хвоста усмирять Посланника Богов, мы уселись на вершине, открыли тетрадь и начали читать.

«…Уже пятый день, как я пришел в сознание. Лежу в постели, курю, хоть врач и ругается. Перевирая мое имя, он ласково ворчит:

— Ну что это такое, дорогой мой, Андрей Михайлович… От табака только слабость да воздух плохой.

Он старый, вернее любит казаться старым, то есть мудрым и много повидавшим. Наверное, хороший врач. Все говорят, что он вытащил меня с того света. Даже не знаю, как отблагодарить. Зовут его Павел Сергеевич.

Он вдруг замолкает, присаживается рядом со мной и говорит, похлопывая меня по руке:

— Что вы, голубчик… Радуйтесь — ведь живы. Уж сколько вы там пробыли, это же счастье, что живы! А рассказы ваши… вы уж не обижайтесь, я как врач говорю, — привиделось вам, такое бывает: лес, голод, такая рана глубокая… Ну, ничего, поправитесь окончательно — все забудется. Перемелется — мука будет.

Он улыбнулся сочувственно и ласково и вышел. Я долго лежал и думал. Потом попросил у Светы толстую тетрадь и ручку. Вот теперь пишу. Может быть, Павел Сергеевич и прав, может, и привиделось, бред все, и только! Может, и правда пройдет, когда выздоровею, перестанет мучить. Но если ничего не было, почему даже во сне встает передо мной Зое как живая? Ладно, может, еще Зое — бред, мои мечты. Но не мог же я в самом деле придумать целый народ!

Разобраться у меня нет ни сил, ни возможности. Никто не хочет выслушать до конца (Мумука бы выслушал, но его ко мне не пускают). А сам чуть напряжешься — у Павла Сергеевича запикает что-то там на пульте: пациент нервничает. А пациенту нервничать нельзя, у пациента что-то такое в мозгу, что вот-вот черепную коробку разорвет. А этого никак нельзя допустить. Очень уж важная я птица — „главный специалист в стране по дельфинам“, так называет меня Жорка.

Ладно, не буду я нервничать. Лучше запишу все, что было, точнее все, что еще помню. А потом разберусь. До сих пор ругаю себя, что не вел заметки там, у анулейцев, не записывал все на месте. Будто ученый во мне умер, когда я встретил Зое… Если, конечно, анулейцы и Зое были, а не привиделись мне.

Нет, я соврал сам себе. Я хочу записать не для того, чтобы разобраться, вернее не только для этого. Главное — чтобы не забыть.

Я уже многого не помню, все ускользает, теряется (может, мне какое-нибудь специальное лекарство дают?). Я хочу записать, потому что боюсь забыть. Не хочется мне забывать.

Итак. Я приехал на Лысый остров 23 мая. Строительство Поселка началось без меня, за главного был Паша Силин. Хороший мужик, порядочный, но въедливый до невозможности. Я разбирал документы, знакомился с островом и сотрудниками, наслаждался тишиной и удаленностью от всех и вся. Потом приехал Мумука, друг моего детства, которого я втянул в это дело, и привез четырнадцатилетнего сына Жорку. Стало совсем хорошо.

Мы вчетвером (я, Мумука, Жорка и Силин) проектировали здание Центра. Мумука, конечно, не утерпел, наколдовал так, что я собственный кабинет до сих пор по полдня ищу. „Теория скрытых пространств! Школа относительных координат!“ В общем, чувство юмора у моего друга своеобразное. Жорка мастерил флажки и обозначал ими места, где будут вольеры и бассейны.