Тамара Михеева - Дети дельфинов

— Мальчики, надо проведать Лойко. У меня сердце не на месте.

Почему женщины всегда сердцем чувствуют всякие неприятности? Мама тоже чуть что: «сердцем чувствую», «сердце подсказывает»… Почему же Роськино сердце не подсказало ей, что не надо нам больше соваться к анулейцам? Я не знаю. Но как только она это сказала, мне смертельно захотелось бросить алгебру и снова забраться на горячее сиденье «Ласточки», подняться в небо, лететь над лесом, где все зеленое и голубое, только брошенное поселение анулейцев желтеет ровным кругом… И Лойко проведать захотелось. Неужели он до сих пор мажет себя гуталином?

— Хорошо, — спокойно сказал Максим. — Завтра утром можно. Ладно, Листик?

Все шло как по маслу. Мои родители на весь день уехали на Большую землю.

— Хочешь с нами? — спросила мама. — Варю проведаем.

— Н-нет, мам… Мы с Осташкиными договорились. Нас Роська будет учить нырять.

— Смотрите осторожнее там.

— Не волнуйся, Роса у нас мастер спорта. Варе привет.

«Ласточка» завелась так быстро, будто хотела нам показать, как она соскучилась и рада везти нас куда угодно. И даже солнце палило не так нещадно, как в прошлые дни. По небу шли пышные белоснежные облака. И посадка на каменной дороге в оставленном городе была мягкой.

— Умница, — ласково погладил «Ласточку» Максим.

Не успел он опустить руку, как я почувствовал, что в затылок мне упирается что-то острое и холодное. В этот же миг ойкнула Роська, а за спиной у Максима вырос огромный человек. Его длинные светлые волосы были собраны в высокий хвост, могучими руками он растянул лук, и наконечник стрелы ткнулся в затылок Максима. У меня запрыгало сердце, когда я понял, что Максим, глядя на меня, видит то же самое. Это были Хвосты, я сразу их узнал. Не зря же у меня была раздвижка на рассказ Лойко. Они у анулейцев вроде полиции и частной охраны. Я вспомнил, как Вождь в моей раздвижке говорил, что Хвосты убили Зое. Такие, пожалуй, разговаривать не станут!

Едва я подумал об этом, раздался пронзительный крик, и я почувствовал, как стрела, упирающаяся в мой затылок, дрогнула и опустилась. Кричал Лойко. Да, это он! Он выскочил из-за дома и в два прыжка оказался перед нами. Глаза его сердито сверкали.

— Не трогать! — гневно и повелительно крикнул он. — Это мои друзья!

От крика все буквы у него стали будто тверже, мягкость исчезла.

— Ну что ты, ведун Ньюлибон, какие они тебе друзья, — раздался тут же спокойный, насмешливый голос.

К нам приближался человек. Он шел против солнца, и лица его не было видно. Он был в просторной белой блузе, шортах до колен и широкополой соломенной шляпе. Этакий пижон с большеземельских пляжей. Он шел медленно и говорил медленно:

— Они не могут быть друзьями ведуна… Это заблудшие души того народа, что отнял у анулейцев море и выжег лес, где жил ваш народ. Свяжите их, — приказал он Хвостам, подойдя к нам вплотную и с усмешкой глядя мне в глаза.

Я почти не удивился: перед нами стоял Игорь Онтов.

Везли нас долго, а куда — неизвестно. Игорь велел Хвостам завязать нам глаза и сунул в рот каждому из нас по ложке какого-то приторного питья. Тут же навалилась вязкая дрема. Сквозь нее я еще успел услышать, как что-то лопочет Лойко и как Игорь спокойно отвечает ему, что тот, мол, ничего не понял, но не беда: на то Боги и отправили его, Посланника, на землю, чтобы просветлять умы. Он все объяснит. Не только Лойко, но и всему анулейскому народу. Вот только доберутся до Города. На этом я уснул. А очнулся от качки. Хвосты несли нас на высоких носилках с балдахинами, каждого персонально, как индийских царей. Слишком много чести для пленников! Может, Лойко убедил Игоря? Игорь!!!

Значит, я был прав: он не погиб! Я так разозлился на него, просто слов нет. Но потом подумал: а может, у него амнезия? Может, Игорь не помнит, кто он и откуда? А может, он, ну… в уме повредился? Заблудился в лесу, сошел с ума и впрямь возомнил себя Посланником Богов?

Но нет, никакой амнезии у Игоря не было, и сумасшествия тоже. В этом мы вскоре убедились.

Нас несли по лесу, по зарослям. Тропы под ногами не было. И как только Хвостам удавалось пробираться не сбивая шаг, да еще неся нас на носилках?

Я отодвинул занавеску из мешковины и увидел, как занавеска первых носилок тоже дрогнула. Оттуда показалась голова Максима. Глаза у него были совершенно круглые. «Вот это приключение!» — читалось в его взгляде.

Наконец вышли на тропу. Уже через минуту показался низкий каменный заборчик, не выше меня: он отделял лес от поселения анулейцев. Сразу за заборчиком начиналась дорога, выложенная большими серыми плитами. По левую сторону от дороги врассыпную стояли дома.