Мария Евсеева - Билет в другое лето

Отвечает твердо, но по-доброму. Как-то по-взрослому.

И все дальнейшие вопросы вдруг отпадают сами собой. Захотелось тоже таращиться на бегущие за окном поля и лесопосадки и жадно запоминать наше лето, которое совсем скоро останется где-то позади и уже без меня. Ну и пусть остается! А сам машинально хлопаю по карману, где покоится айфон. Все чего-то жду, кажется. Только зачем? Неужели до сих пор не усвоил: что вырвано с корнем – уже не прорастет.

– А я угадал насчет отдыха? – разворачивается ко мне вполоборота новый знакомый, и я от неожиданности вздрагиваю.

– А? – Пытаюсь одной рукой поймать гаджет, который уже успел машинально вытащить из кармана, а второй – кружку с кипятком, параллельно соображая, о чем он меня спрашивает. – Ага. Типа того.

– Типа того, – улыбается Реваль. – Я просто слышал, как ты на вокзале…

– Да ну ее! – Машу рукой, забыв про кружку. Капли кипятка попадают на майку, и где-то в области сердца начинает немного жечь. Впрочем, это вряд ли от кипятка.

– Ревалька, – выглядывает из соседнего купе толстушка и хихикает, как первоклассница, – представляешь? Мне сейчас Ира Творожникова звонила.

Лицо Реваля тут же меняется: глаза превращаются в узкие щелочки, и вот он уже давит лыбу до ушей, напрочь позабыв о своей напускной взрослости.

А та стрекочет дальше:

– Весь свой день пересказала в четкой последовательности: и как собиралась, и как на вокзал ехала, как пила чай в зале ожидания. Представляешь? А потом в двух словах отчеканила, что на свой поезд опоздала. Но у нее есть план Б, представляешь?

– План Б, – комедийно грубоватым голосом, видимо изображая ту самую Иру Творожникову, повторяет другая, высокая, с родинкой на щеке. В руке пустая кружка, чайная ложка позвякивает, а на запястье тьма разноцветных веревочек-браслетов.

Мне кажется или я попал в цирковую труппу?

Реваль смеется:

– Есть у нас один персонаж, но ты сам скоро все поймешь, – объясняет он всеобщее оживление. – А это Катя, – кивает в сторону закрывающейся двери купе. – Правая рука Маргариты. Балакова Маргарита – комиссар штаба студенческого отряда. Главная у нас то есть. Она своим ходом в «Жемчужину» доберется. И таких, кстати, полно. А это, – смотрит в конец коридора, – Алина. Есть еще Света и Юля. А с нами по соседству – Санек и Артем.

– Да мне как-то… – отмахиваюсь как можно мягче.

– Все равно. Я понял, – едва заметно подмигивает. – Но, как минимум, до конца смены глаза придется друг другу мозолить. Или ты вообще на все лето?

– Не знаю, – пожимаю плечами и, кажется, впервые за весь день улыбаюсь. – Посмотрим по обстановке.

Я не знаю, что происходит. Я хочу понять, пытаюсь до него достучаться, добиться нормального разговора, а он отмахивается: «Все нормально». Но я же чувствую! Между нами растет глухая непробиваемая стена – я ее ощущаю.

«Вам надо расстаться на время, – говорит Надя. – Ты ж его к ноге привязала. Мне бы тоже надоело…»

Но как можно надоесть, если любишь, если живешь им одним, если все по-настоящему?!

Не получается поговорить с мамой. Начинаю и… сдуваюсь на полуслове. Какой-то комок в горле образовывается и душит, душит, душит. И гордость дурацкая просыпается: «Все у нас гладко и прекрасно!» А у нас ли? А существует ли это «нас» и когда оно успело расколоться на две отдельные половинки?

С Лешей мы вместе уже два года. Начали встречаться накануне моего пятнадцатилетия. Ну как встречаться? Всю весну он просто провожал меня до дома, а вечерами болтали по скайпу. Пару раз на файер-шоу вместе ходили, а в конце мая рванули на великах к Лысой горе. Пицундские сосны, узкие, извилистые тропки и триста семнадцать метров над уровнем моря! Оглянешься назад – город крошечный, как на ладони. А мы на вершине – счастливые, свободные и чуточку сумасшедшие.

Вот с этой-то поездки все и завертелось. Не стремительно, но мама заволновалась, твердила постоянно: «Рано-рано-рано! Не теряй головы!», как будто в нас самих не сидели страхи и сомнения. У них, у взрослых, все только черное и белое, а замечать остальное – нет времени! Вот и кажется им, что ты маленький, маленький… хоп!.. и повзрослел в одночасье! А на самом деле внутри тебя идет постоянная борьба: с собой, со своим характером, с опасениями; за мечты, за желания, за достойное место среди других.

Но Леша произвел на маму положительное впечатление, как только стал приходить к нам в гости, и она отстала. Успокоилась, что сидим у нее под боком, жуем пироги, смотрим комедии и ничем недозволенным не занимаемся. Как будто для этого сутками где-то пропадать нужно. Странная логика.