Мария Евсеева - Билет в другое лето

Смотрю на Ясю с любопытством и взгляда отвести не могу: у нее на щечках такие ямочки уматные, пуговками. Улыбаюсь, и она мне тем же отвечает.

– Замечательно! Тогда к Артему, – подводит логическую черту Маргарита.

– Я его выбираю! – Яся тычет в меня пальчиком, не сдается, и я смеюсь. Не ржу, как обычно, а именно смеюсь.

– Ясь, – нахожу наконец-то нужные слова, – я обещаю, мы будем с тобой дружить. Играть, купаться в море, беситься… Ты любишь беситься? – шепчу заговорщически ей на ухо. – Ты меня в песке закопаешь, хочешь?

– Ага, – кивает.

– А если они тебя обижать станут, – кошусь только на губастого, опасаясь взглянуть на боярыню Морозову, чтобы не разразиться истерическим смехом, – мы им у-ух! – сжимаю ее ладошку в кулачок и трясу в их сторону. – Ну? Я даже не прощаюсь! – подмигиваю, и она мне тоже смешно моргает левым глазом.

Вроде сработало. Пячусь назад, все еще улыбаясь, как идиот, и только в строю понимаю, что наобещал с три короба. Я разве ехал сюда, чтобы с детишками возиться? Черт! Поджимаю губы.

А за это время, оказывается, третий отряд распределили. На наш, четвертый, толпа идет, и половина слету ко мне метит – по глазам вижу… Вот это я вляпался! Хорошо, что отмазка есть: я просто стажер! Ста-жер! Ста-же-ор! Поворачиваюсь спиной ко всем и дергаю за футболку, привлекая внимание к надписи. Алина с Женькой хохочут, не переставая. И где-то там, на порожках, в толпе делегации, улыбается теть Наташа…

– Насть, ну хватит уже молчать, – слышу Надин голос и вздрагиваю.

Сидим с ней на полу в прихожей друг напротив друга, а вокруг все серое, только часы у зеркала зелеными цифрами светятся. Надя тоже обращает на них внимание и добавляет:

– С минуты на минуту тетя Марина придет. Что она скажет?

Точно, скоро мама с работы вернется. Надо уйти куда-нибудь поскорее, чтобы избежать лишних вопросов. Встаю. Надя за расческу хватается, крутит мне «дулю» на затылке, а потом свой блеск для губ протягивает. Беру. Не понимаю зачем, но выкручиваю крышечку. Замираю, глядя на отражение в зеркале, и себя не узнаю. Глаза потухшие, щелочки узкие-узкие. Щеки куда-то подевались. Губы ссохлись, потрескались. Да тут никакой блеск не поможет.

Пытаюсь улыбнуться – ничего не выходит. Как будто это не я, а отражение вредничает. Отдаю Наде блеск, а она в задумчивости ковыряется среди маминых помад, и вот уже ловко орудует кисточкой, ухватив меня за подбородок.

– Так уже лучше, – кивает на зеркало.

– Ну да, – соглашаюсь, хотя не вижу никакой разницы. Смотрю сама себе в глаза и дикую боль читаю. Молчу о том, что внутри, а оно без спроса наружу лезет. Прячь – не прячь, все видно.

– Сейчас в кафе посидим. И не сопротивляйся! Я плачу́. А потом мне Ромка позвонит, и тогда… сама решай: домой или с нами.

– С вами, – отвечаю, почти не раздумывая.

Мама опять с расспросами пристанет: чего так рано и почему не с Лешей? Скажу, что как раз с ним и гуляла. А сама, все еще глядя в зеркало, морщусь от опостылевшего вранья.

Надя тащит меня в «Мистер Зефир». С тех пор как это кафе открылось через дорогу от нашей школы, она оттуда почти не вылезает. Любительница японской кухни! Иногда даже историю там прогуливает. У нее с историчкой отношения не складываются в принципе. Просто Мишель (Наталья Сергеевна Мешалкина) еще с восьмого класса на Надю зуб заточила. Она завуч по воспитательной работе, и Надины перемены во внешности ей вконец осточертели: то высветлится, то с малиновыми патлами придет, то в огненно-рыжий перекрасится, а в конце девятого виски́ выбрила и жгучей брюнеткой стала. Не найдет Мишель на нее управу, вот на уроках и отыгрывается. Проще не ходить, не нервировать, все равно по ее предметам выше тройки Наде не светит.

Садимся за белый столик – черные, видно, мне не к лицу, Надя их все стороной обошла – и молчаливо таращимся в меню, думая каждая о своем. У меня аппетита совсем нет, да и не люблю я ни суши, ни роллы. Наблюдая за лицами тех, кто их сейчас наворачивает, думаю, что все разделяют со мной эту нелюбовь, просто отдают дань моде.

– Ромка! – оживляется Надя, добавляя васаби к кусочку ролла, и отвечает на телефонный звонок.

А я неохотно потягиваю улун, наблюдая за искоркой счастья, которая разгорается в ее глазах, и вспоминаю, как у нас с Лешей все начиналось. Да так же… И казалось, что навсегда: звонки бесконечные, смех, ожидание встречи, улыбки только для меня одной, прикосновение рук и губ… Но оказывается, «навсегда» тоже рано или поздно заканчивается. Как же так?