Ольга Миклашевская - Цвет слоновой кошки

Сейчас Лера была тридцатилетней женщиной, по которой жизнь уже прошлась, проехалась и вдоволь напрыгалась. А ведь если подумать, она была старше Ани всего на каких-то тринадцать лет.

Но между ними была пропасть. Темная, глубокая. Подвесной мост не то что рассыпался, – его над этой пропастью вообще никогда не вешали. Принадлежность к женскому полу – вот все, что их объединяло. Да и то одна – женщина, другая – совсем девчонка; причем кто из них кто – до сих пор не ясно.

В ответ на вопрос падчерица помахала перед носом Валерии пакетиком с одиноким неаппетитным пирожком и даже попыталась улыбнуться. Правда, улыбка вышла такая кривая, что мачехе показалось, что у Ани скрутило живот.

– Пойдем на кухню, я суп сварила, – примирительно сказало чудовище.

Аня бросила рюкзак в коридоре.

В мачехе ее раздражало практически все, хотя она была полной противоположностью Алины. Особенно бесила неопрятность, неухоженность, а еще – какая-то простота и наивность. С Валерией все было понятно. Она отняла у Ани любовь отца, именно из-за нее он теперь такой!.. Лучше бы она сдала Аню в детский дом или позволила ей жить в одиночестве и зарабатывать на жизнь игрой на гитаре в подземном переходе. Играть Аня пока что не умела, но в ближайшее время планировала научиться.

Зачем вообще играть в благородство? Зачем брать чужих детенышей, перетаскивать их в свою пещеру и пытаться выкормить камнями за неимением грудного молока? Ведь можно бросить их там, в саванне, до первой холодной ночи, а потом пожимать плечами: «Бедные, бедные детки! Из них ведь могли бы вырасти настоящие львы и львицы! Но нет, бессердечные родители оставили их умирать голодной смертью».

Эти безумцы – о чем они только думают! – продолжают «налаживать контакты». Только все таблетки – от «понимаю, что не смогу заменить тебе отца» до «цени, что я тебя воспитываю!» – сделаны из самообмана и щепотки луговых трав. Успокоительное на ночь, не более.

Переборов отвращение, Аня заглянула на кухню. Дымящаяся на плите кастрюля с супом пахла вполне сносно, да и свежий хлеб манил к себе хрустящей корочкой. Когда сталкиваются голод и гордость, последняя, к сожалению, частенько стыдливо сдается на милость победителя.

Чудовище бросило на падчерицу неодобрительный взгляд:

– Анна, ты руки помыла?

Проглотив рвущееся с языка оскорбление, девушка направилась в ванную. Пока мыла руки, взглянула на свое отражение в забрызганном зеркале и улыбнулась появившемуся за спиной отцу. Он стоял неподвижно и, казалось, еще больше побледнел с их последней встречи.

Аня вдруг вспомнила, как, когда ей было одиннадцать, она со злости выкинула из окна обручальное кольцо новоиспеченной мачехи. Отец тогда очень рассердился: никогда, сколько Аня его помнила, он так не кричал на дочь. А эта бесстыжая нахалка сидела в сторонке, невинно потупив взор, и делала вид, как будто она вообще не при делах. Лера вообще любила прикидываться безобидной овцой, только потом почему-то всегда было так, как она хотела.

После случая с кольцом отношения между мачехой и падчерицей стали хуже некуда, и лишь общая трагедия заставила их более-менее остудить пыл. Они не подписали мирное соглашение – без слов договорились на временное перемирие. Спрятали танки, пушки, повесили пистолеты на стенку, но патроны вытаскивать не стали, потому что знали: когда-нибудь их снова придется пустить в дело, причем без промедления.

Подруги рассказывали Ане множество счастливых историй, когда все было совсем наоборот: одинокий несчастный родитель или родительница вдруг встречали принцессу или принца на белом коне. И пусть в доме появлялся совершенно чужой человек, карманных денег он всегда давал вдоволь и редко повышал голос. Как же, ведь все-таки ребенок не свой.

Только с Лерой так не получилось. Дело даже не в деньгах: для Ани не было секретом, что с продажи картин никому не известной художницы не купишь больше чем буханку хлеба и пакет молока. Они просто были птицами, сидящими на разных проводах, пингвином и белым медведем с разных концов земного шара, крысой и отравой для грызунов. Они не подходили друг другу, между ними не было ничего общего, кроме одного горячо любимого мужчины.

Они и одевались по-разному: Аня всегда ходила в стильных цветных платьицах, которые, хоть и не особенно подходили к ее характеру, всегда привлекали внимание. Глядя на такую миленькую девчушечку в аккуратном платьице, и представить себе не можешь, как дома это чудо с двумя косичками огрызается на любой заданный вопрос. Что же касается мачехи, то у той, кажется, весь гардероб состоял из трех плешивых спортивных костюмов, халата и шапочки для бассейна, которую она купила на случай, если ей захочется заняться плаванием.