— А кто это Ольга Павловна?
— Это наш главврач — Танина мама. Ты ее не застала; она несколько дней тому назад в город уехала. Она хорошая, веселая. Мы с ней даже купаться один раз ходили.
Лиля пожимает плечами.
— Мне купаться нельзя.
— А почему?
— Железы не в порядке… бронхиальные…
У меня есть подозрение, что Юра ничего не знает о железах, но он убежденно поддержал Лилю:
— А, если бронхиальные, ну, тогда конечно…
Лиля, наконец, отложила книгу и более оживленно стала расспрашивать нового знакомого:
— Почему это вас с участка не выпускают? Что вы, маленькие, что ли?
— Нельзя, — ответил Юра и облизал кисточку, отчего у него на губах запузырилась белая краска и голос стал глухим и невнятным. — Тут очень страшные леса кругом, выйдешь и сразу заблудишься. Только Гера может: он здешний, он каждый кустик в лесу знает.
— Гера — это тот… который в большущих сапогах? Невоспитанный такой?
— Гм… — поперхнулся Юра, — ну, зачем ты так? Он у нас хороший.
— А почему у вас дымом пахнет?
— Где-то в лесу торф горит; ты не бойся, это часто бывает.
— Я ничего не боюсь…
Пинька и Юра закончили плакат и не могут налюбоваться делом рук своих.
— Ну как, хорош? — спросил Юра.
Лиля смотрела совсем не на плакат, а на Юрину рубашку.
— Что это у тебя?
— Да ну, чепуха, — марганцовокислый калий. Это я опыты делаю. Не обращай внимания. Я тебя про плакат спрашиваю, а не про рубашку.
— «Дабро пожаловать!» — прочитала Лиля по слогам. — Ну, мальчик, у тебя же здесь грубейшая ошибка.
— Не может быть, — авторитетно заявил Пинька, — у него не может быть! Он у нас круглый отличник.
— И я не вижу! — Для большей точности Юра совсем склонился над кумачом, чуть не пачкая краской курносый нос. — Нет, ничего не вижу!
— Добро ты написал через «а», мальчик!
— Ну и что?
— А надо через «о»!
Нет, так легко Юра не может ей довериться!
— А ты откуда знаешь?
— Это всякий знает: безударные гласные!
— Не помню таких, — упрямится Юра.
— Он не помнит таких, — солидно подтвердил Пинька.
Но в глубине души Юра все-таки был смущен.
— Ты абсолютно уверена?
— Абсолютно.
— Ну, давай тогда поправляй собственной рукой. Не хочешь?
Мальчики были уверены, что Лиля не захочет возиться, но она неожиданно встала с дивана и начала поправлять букву. Ох, и хорошо же она рисует! И без линейки… И кажется, она так же, как и Юра, засунула кончик кисточки в рот.
Тут Таня вышла из спальни девочек и окликнула ее:
— Лиля! У тебя до сих пор постель не прибрана, ты постели.
Лиля даже не подняла головы.
— Я не умею, — сказала она, спокойно растушевывая краску, — я и дома не стелила.
Таня так удивилась, что сразу не нашлась, что и сказать. Юра и Пинька оторвались от плаката и уставились на Лилю. Вот так фрукт! На вид лет пятнадцать девахе — и не умеет постелить постель!
— Как же так не умеешь?.. — усомнилась Таня. — Разве это трудно?
— Может быть, и не трудно, но я этого никогда не делала.
— Ну, хорошо… тогда я сама…
Но Гера, державший в охапке груду ковриков, преградил Тане дорогу:
— Ты не смей за нее стелить, Таня, не смей! Ишь, какая белоручка! Фря! За нее другие работать должны! Буржуйка какая!
Он — работяга Гера — весь дрожал от злости и негодования.
Но на Лилю Герино негодование совершенно не подействовало. Она подняла голову от плаката и, прямо глядя холодными голубыми глазами на Геру, сказала пренебрежительно:
— Я не с вами, кажется, разговаривала?
— Ненавижу я таких принцесс чертовых!
— Гера, зачем ты грубишь? — примирительно сказала Таня, но и ей не понравилась новая девочка.
Гера быстро зашагал во двор. Ну и достанется же сейчас коврикам!
Юра и Пинька тоже были обижены за Таню. Они с удовольствием оставили бы одну эту «принцессу», но она как раз дорисовывала восклицательный знак (и делала это, по правде сказать, превосходно). Ну, наконец, кончила и бросила кисточку.
— Теперь можно вешать? — спросил Юра.
Лиля уже уселась на диван и снова взялась за книгу:
— Пожалуйста.
— А ты нам разве не поможешь?
— Нет. Мне доктор запретил всякое физическое напряжение.
— А как же?.. Нам вдвоем не справиться.
— Не знаю, — прозвучал равнодушный ответ.
— Да ну ее! — зашептал Пинька ошеломленному Юре. — Сами справимся. Перед всякой девчонкой еще унижаться! Давай бери!
Мальчики подтянули к стене столик, поставили на него табуретку, на табуретку — маленькую скамеечку. Все это сооружение скрипело и качалось, и верный Пинька должен был подпирать его спиной, как каменный Атлант.
Читать дальше