Малгожата Мусерович - Целестина, или Шестое чувство

Дмухавец с удивлением обнаружил, что вновь оказался на шумной улице Мицкевича. Перед большим домом, на первом этаже которого помещалось Управление по делам печати, учитель в недоумении остановился. На ступеньках у входа в управление сидел Ежи Гайдук и явно чего-то ждал.

Гайдук заметил Дмухавеца. Учитель подошел ближе.

— Здравствуй, — сказал он. — Что ты здесь делаешь, дружок?

— Жду, — прозвучал лаконичный ответ.

Гайдук поднялся и стоял перед классным руководителем в позе непринужденной, но не лишенной почтения. Взгляд у него был отсутствующий.

— Опоздаешь в школу.

Гайдук посмотрел на часы.

— Думаю, что нет, — вежливо ответил он.

— Может, пойдем вместе? — неожиданно для себя предложил Дмухавец.

— Я жду одного человека. Большое спасибо, — серьезно ответил мальчик, невольно бросив тоскливый взгляд на угол улицы Словацкого.

Дмухавец почувствовал, что ему лучше поскорее убраться. Он кашлянул, пробормотал невнятно «извини» и быстро зашагал в направлении школы.

Нет, нет, Гайдук не был запуганной овечкой.

Дмухавец сидел на своем стуле за кафедрой и незаметно присматривался к долговязому ученику. Было двенадцать часов дня, и в мрачный класс заглянуло солнце, высунувшееся из-за соседней крыши. Беата Ковальчук в красивой позе стояла за партой и с чувством декламировала:

— «Плывунья с парусами, дочь островерхой Иды, ладья из бука…»

Ежи Гайдук что-то читал под партой.

Учитель литературы Дмухавец с трудом подавил в себе убеждение, что, если человека не интересует Кохановский, 3 3 Ян Кохановский (1530–1584) — крупнейший поэт польского Возрождения. Цитата взята из его трагедии «Отказ греческим послам». ( Перевод Вс. Рождественского ). он не так уж глупо поступает, используя время урока для чтения. Откашлявшись, Дмухавец собрался было звучным голосом попросить Гайдука не заниматься посторонним делом. Однако внезапно его одолело обычнейшее любопытство книжного маньяка. Ему ужасно захотелось узнать, что читает Гайдук.

— Что ты читаешь, Гайдук? — спросил он добродушно.

Мальчик вздрогнул.

— Покажи, — потребовал учитель, надеясь увидеть авангардистский роман или томик поэзии.

Но увидел «Спортивное обозрение».

На второй парте у двери кто-то презрительно фыркнул. Дмухавец покосился в ту сторону из-под очков и убедился, что фыркнула тихая блондиночка по фамилии Жак. Мало того, она еще и засмеялась иронически.

Ежи Гайдук вдруг покраснел.

После уроков Цеся подошла к Данке.

— Дануся, — начала она.

Подруга натягивала сапожки. Подняв на Цесю свои затуманенные глаза, она рассеянно спросила:

— Да?

— Может, зайдешь после обеда, позанимаемся немножко?

Данка расхохоталась:

— Ну, знаешь, у меня найдутся дела поинтереснее! Мы с Павлом идем в кино. На «Крестного отца». И тебе советую. Нашла дурочку — заниматься перед праздниками! — И, послав Цесе лучезарную улыбку, снова взялась за «молнию» на своем сапоге.

С другого конца раздевалки шел Гайдук, глядя прямо на Целестину. Похоже было, он намеревался ей что-то сказать. Цеся вспомнила, как презрительно фыркнула на уроке, и вдруг поняла: все, что бы ни сказал сейчас Гайдук, придется ей не по нутру и только испортит настроение. Вид у Гайдука был грозный и отталкивающий, светлые глаза сердито сверкали из-под козырька вязаной шапки.

Цеся подхватила сумку с книгами, повернулась на каблуках и трусливо ретировалась в коридор, а оттуда в туалет.

В канун рождества в доме Жаков пахло коврижкой. Теплый аромат волнами плыл из кухни в комнату, подымался к потолку и снова опускался вниз. Еще пахло хвоей, хотя елка стояла на балконе. Продрогшая Цеся закрыла за собой входную дверь и с наслаждением втянула воздух в легкие. Итак, праздники. Чудесные дни, свободные от школы, от зубрежки, от неверных подруг и кошмарных темных личностей, читающих исключительно «Спортивное обозрение». Вкусные пироги, семейный уют, неповторимое рождественское настроение, елка, коляды и телевизор.

Из кухни пахнуло луком и чесноком.

— Мамуль! — закричала Цеся. — Можно что-нибудь быстренько кинуть на сковородку? Мне нужно уходить!

Мама, растрепанная, раскрасневшаяся, выглянула из кухни:

— Скажи, радость моя, в какие края ты направляешься? Может заодно купишь рыбку?

— Ладно, куплю, — согласилась Цеся. — А направляюсь я за подарками.

— Много-много рыбки, — сказала мама, думая о чем-то другом. — Ты случайно не знаешь, где машинка для мака?