Рейн Салури - Как

«Я уже наигралась», — скажет Кадри в телефонную трубку, и тогда мама посоветует ей чем-нибудь заняться.

Рассчитывать на такой звонок нельзя. Придется все-таки самой что-то придумать, который бы час ни был.

— Я немного погуляю, — сказала сама себе Кадри.

— Я буду делать маленькие-маленькие шаги, тогда на гулянье пойдет больше времени.

Она медленно, маленькими шажками, вышла из комнаты и закрыла за собой дверь. Дверь сделала «пи-и-у».

Кадри засеменила к ванной, половицы скрипели. Лампу она не стала зажигать, потому что в газовой колонке горел фитиль и давал немного света. В ванной комнате было тепло и чуточку страшно, в углу что-то гудело. Это шумела водопроводная труба, а шума воды она давно уже не боялась. Когда была маленькой, тогда, правда, боялась.

Переминаясь с ноги на ногу. Кадри постояла перед ванной, а затем быстро вышла. Теперь она отправилась на кухню, и кухонная дверь тоже сделала: «пи-и-у».

На кухне жужжал холодильник и булькала раковина.

Газовую плиту дети не смеют трогать, это Кадри знала.

Ножницами играть нельзя, это она тоже знала.

Там она сняла тапочки и залезла в постель. После большой прогулки надо отдохнуть, сказала она себе и положила голову на подушку.

— А теперь давай готовить, — сказала Анне, а Кадри сморщила нос и сказала, что гораздо интереснее было бы сварить настоящий обед. Суп, студень или еще что-нибудь.

— Нам же не позволят, — сказала Анне.

— Моя мама говорит, что я еще успею в своей жизни наварить обедов. Когда я выйду замуж и муж будет приходить с работы голодный, и дети будут кричать и все время просить есть, — сказала Кадри.

— Я ужасно люблю есть, — вздохнула Анне. — Потому я и толстая.

— Подумаешь, ну и будь толстой, — махнула рукой Кадри. — Давай придумывать кушанья.

Анне задумалась.

— Если б я написала поваренную книгу, то включила бы в нее рецепт своей ухи, — подумав, сказала Анне.

— Все бы прочитали «Уха», а дальше было бы так: нарисуйте на бумаге рыбу, в точности как окунь, конечно, если вы хотите варить уху из окуня. Затем идите на берег реки или озера и ждите, когда окуни приплывут посмотреть ваш рисунок. Как только рыба будет у вас в руках, начинайте варить уху, как обычно варят уху, и варите столько, сколько вам захочется.

Пока Анне говорила, Кадри грызла ногти, а потом сказала свой рецепт.

— Уху можно варить, как обычно варят уху, а можно варить ее и по-другому. Проще всего рыбу поймать так: если какой-нибудь знакомый, отец, дядя или сосед пойдет на рыбалку, надо крикнуть ему вдогонку: не забудь передать рыбе привет, если увидишь ее! И так надо делать каждый раз. В конце концов рыбы так привыкнут к твоим приветам, что сами будут приходить и здороваться. Но тогда может случиться, что ты и не захочешь варить суп из таких хороших друзей, — сказала Кадри.

— Гораздо проще сварить суп из помидоров, — сказала Анне. — Надо только пойти на рынок и купить много-много помидоров. Столько, чтобы хватило. И землю надо купить, если только ты живешь не в деревне, где земля все равно есть. И если на городском рынке вообще землю продают. Если помидоры красные и спелые, самое умное сразу же их съесть, а семена посадить в землю. Когда же вместо съеденных помидоров вырастут новые, их будет уже гораздо больше и тогда их обязательно хватит и на суп.

— А еще лучше сварить суп из бабочек, — заметила Кадри, и теперь Анне выслушала ее рецепт:

— Когда увидишь, что на небе радуга, лучше всего подать на стол суп из бабочек. Для этого надо найти бабочек с крылышками всех цветов радуги, а ловить их можно только, когда в небе радуга. Иначе нельзя будет сравнить цвета крылышек бабочки с цветами радуги. Лучше всего, если после того как сваришь суп, бабочки останутся целы и невредимы, тогда можно поставить кастрюлю на стол и сказать: «Пожалуйста, вот вам суп из бабочек!» И после того как снимешь с кастрюли крышку, бабочки разлетятся по комнате. И тогда уже не важно, есть ли еще в небе настоящая радуга или нет. В комнате и так будет полно маленьких радуг, и все будут сыты.

Анне выслушала все это и засмеялась.

— Мой папа однажды съел много супа из бабочек, а потом пошел в баню и никак не мог понять, почему все смотрят на его живот и смеются, а в его животе было столько супа, что все цвета радуги стали видны. И ему пришлось долго тереть себя щеткой, прежде чем он отмыл живот.