Мария Ботева: Несколько кадров для дедушки

Когда я открыла дверь клиники, мой Спальник встал как вкопанный и ни за что не хотел заходить. Я сказала:

— Понимаю тебя, юный друг, я бы тоже не пошла на прививку.

И взяла его на руки. Вовремя, надо сказать, потому что к нам уже прыжками мчался здоровенный дог. Один прыжок, другой, третий — и вот он уже рядом со мной, подпрыгивает на задних лапах, хочет понюхать Спальника.

— Роберт, как тебе не совестно, — отрывается от книжки какой-то мужчина в шляпе, — не пугай маленьких. Не переживайте, он его не тронет, — говорит он мне.

Стану я переживать, вот ещё: у меня на руках дрожит пёс, а куртка вся в его моче. Чего уж тут переживать?

— Здравствуйте, — сказала я в окошко регистратуры, — мне бы собаке прививку сделать.

— Какие? — спрашивает медсестра в халате нежно-зелёного цвета.

— Я не знаю, а какие надо?

— Вы первый раз? А паспорт у собаки есть? А карточку заводили? У вас собака? Возраст? Кличка? — она спрашивает, а сама в это время что-то пишет в компьютере, на меня даже не смотрит, только пальцы щёлкают по клавишам.

— Да. Нет. Нет, — отвечаю я на первые вопросы. — Собака. Пёс. Четыре месяца где-то. С половиной. Спальник.

— Спальник? — И вот она посмотрела на меня. — Это кличка? А фамилия?

— Какая у него фамилия?

— Фамилия хозяев.

— Мальцевы, — отвечаю.

— Имя? Отчество? — спрашивает медсестра и снова не смотрит на меня.

— Какое имя-отчество?

— Девочка! Своё имя и отчество. Или родителей.

— А! Моё — Евгения Владимировна. Мальцева.

— Твоё не годится. Для карточки подойдёт, а паспорт надо совершеннолетнему. Кто хозяин? Взрослый — кто хозяин?

Я назвала отца.

Из принтера выползли несколько страниц, медсестра сложила их, скрепила степлером:

— Получите. Сейчас паспорт оформлю.

Пока медсестра что-то приклеивала в голубой собачий паспорт, я разглядывала медицинскую карточку, хотя смотреть там было нечего, по правде говоря. Зато на первой странице написано крупными буквами: «Спальник Мальцев». Красота, я считаю!

Обратно Спальник Мальцев ехал у меня на руках. И спал, конечно. Врач сказал, что две недели пса надо беречь, не выпускать на улицу, не допускать контакта с другими животными.

— Но у нас кошка! — сказала я.

— Кошку неси. Ей тоже сделаем прививку.

Вот счастье выпало мне на долю! Пришлось нести ещё и Чешку. Чешку Мальцеву.

— Знакомьтесь, — сказала я дома, — Чешка и Спальник Мальцевы. И ничего смешного, у них и в паспортах так написано.

Со Спальником по ночам происходит что-то необъяснимое. Да, конечно, я дитя ещё тёмного прошлого века, мелким в школе кажусь ископаемым, а мама соглашается, что кусочек-то двадцатого века я отхватила. Но я верю в прогресс. Глупо отрицать очевидное: люди стали меньше болеть, в Интернете каждый может познакомиться хоть с президентом Дании, свобода лучше, чем несвобода, а роботы стали играть в театре. Несмотря на это, в жизни есть место чуду.

Вот взять нашего пса Спальника. Как-то раз ночью я услышала странный звук. К тому, как он сопит или даже порыкивает во сне, я уже привыкла, сплю и не замечаю. А тут было что-то другое, потому и проснулась. Сначала я подумала, что кто-то за окном чинит детскую железную карусель, смазывает её, а она всё скрипит. Ночью, тайком. Но за окнами со стороны родительских комнат только дорога и мусорный бак, а с моей стороны — ничего нет, пустая земля и старые дровяники. А далеко за ними — железная дорога. Ни качелей, ни каруселей, ни даже захудалой песочницы у нас нет, и у соседних домов — тоже. Так и живём. Тогда я подумала, что это кто-то потихоньку разбирает дровяник — тащит гвоздь из дерева, а он упирается и скрипит. Или нет, это скрипит старый ясень… В любом случае: что-то где-то скрипит.

Почему-то. Чтобы понять, откуда идёт звук, мне пришлось почти перестать дышать и напрячь до предела слух. Немного странное занятие: лежишь и почти не дышишь. Зато эффективное, сразу помогло: скрипел Спальник — звук шёл из его угла. Сам пёс, видимо, не замечал, что скрипит, во всяком случае, продолжал спать, как ни в чём не бывало. Я присмотрелась к нему и вдруг поняла, что происходит необъяснимое: он растёт. Понятно, что все собаки рано или поздно вырастают, и даже нашему этого не избежать. Но не так быстро и не с такими страшными звуками!

Спальник не просто рос, он как будто раздувался: только что голова его была размером с яблоко антоновки, и вот она уже — как волейбольный мяч. А сам он вырос выше табуретки — и это не стоя на четырёх лапах, а лёжа на полу. А потом скрип прекратился, и Спальник проснулся. Встал, и оказалось, что он ростом с мой письменный стол. Но вот огромный щенок зевнул — и стал прежней жалкой малявочкой. Потоптался на подстилке, лёг, свернулся клубком, спит — не отсвечивает и не поскрипывает.