Мария Ботева - Ты идешь по ковру. Две повести

На тренировке Борисыч не разрешил мне лазить, заставил присесть двадцать раз, пощупал пульс и поставил на страховку, сказал, что успею ещё позаниматься. Страховать нетрудно: стоишь себе держишь верёвку, которая на скалолазе зацеплена. На спортсмене прицеплен один конец, и на тебе верёвка закреплена, через карабин-восьмёрку, и ты должен её вовремя протягивать, выбирать, как мы говорим. Поднялся спортсмен повыше, а ты часть верёвки протягиваешь, чтобы лишняя не болталась в воздухе. Некоторые торопятся, выбирают верёвку раньше, чем альпинист встаёт на очередную опору, тянут его как будто. А другие, наоборот, отвлекаются, и ты можешь подниматься, подниматься вверх, а большой кусок верёвки болтается. И тогда, если сорвёшься, пролетишь все эти метры, сколько там страховщик не выбрал. Страшно. Поэтому надо смотреть внимательно на того, кого страхуешь, чтобы не пропустить, когда тянуть верёвку. И раньше не начать. Если человек срывается, то удержать его не то чтобы очень легко, но можно, всё дело в карабине. Верёвке в ней тесно, она застревает и держит человека в воздухе. Мы уже все свои учебные стенки знаем наизусть, помним, кто с какой скоростью добирается до верха, так что можно почти не глядеть на того, кто тренируется, работать машинально. Я так и делала — стояла, страховала, а сама думала над словами Наташки. Может быть, она и права, действительно, мне столько людей помогали найти Спальника, сообщали, где видели похожую собаку, а долг, говорят, платежом красен. Вдруг я услышала, как Вовка крикнул:

— Ну хватит уже тянуть, отпускай, я вниз хочу! Совсем обалдела!

Оказывается, он уже дополз до верха, а я всё продолжала тянуть его вверх, к потолку буквально. Он слез и покрутил у виска. Повезло мне, в этом году Алексеев спокойный, в прошлом мог бы и подзатыльников надавать — это девчонке, а парням не задумываясь двигал по шее. Борисыч его прогнал в конце концов, но потом алексеевская мама пришла, уговорила принять обратно. С тех пор Вовка сдерживается.

— Отвы-ыкла? — за спиной у меня сказал тренер. — Пло-охо сегодня страховала, дво-ойка тебе!

— А завтра можно мне будет лазить?

— Посмотрим на твоё поведе-ение. Может, и поле-езешь.

— А то бы я тогда не пришла, если нельзя. У меня дело образовалось внезапно.

— Как — дело? Ты проболела сколько? Какое может быть дело? Завтра тебе на скалодром!

— Священный долг, да уж. Извините, — говорю. — Это только на один день.

А сама думаю: ну, побегаю денёк, найду пару собачек — и хватит с меня. Борисыч прямо не знал, что сказать, смотрел на меня полминуты, будто видит впервые. Потом всё же выговорил:

— Ладно. Если долг. Один день, Мальцева. Один день. Ты обещала.

Никогда не думала, что искать собак — такое дурацкое дело, даже представить себе не могла. Лазить по нашим учебным стенам куда лучше, я уж молчу про скалодром. Польза и для тела, и для души, если не обращать внимания на веселковских девчонок, а мне, например, очень просто не обращать на них никакого внимания.

А тут что за польза? Ходишь по каким-то закоулкам, заглядываешь в какие-то углы, ищешь каких-то собак, мёрзнешь. Впрочем, я решила, что мёрзнуть не буду, при малейшем намёке на холод сматываюсь в ближайший магазин или подъезд, отогреваюсь и только тогда продолжаю бегать по городу. От этого поиск не становится менее дурацким, может быть, даже наоборот. Но раз уж я пообещала найти пару собачек, придётся искать.

Поразительно, сколько в нашем городе ежедневно теряется собак! Наташка говорит, хорошо, если только пять, можно считать это большой удачей. Но непреклонная статистика сообщает, что десять животных в день — обычное дело. Все они шатаются по улицам, забираются в подвалы, попадают в стаи бродячих собак, выскакивают из подворотен, гавкают в темноте — словом, пугают мирных прохожих, которые ни в чём не виноваты.

— Это ты считаешь, что не виноваты, — объясняла Наташка, — а на самом деле все мы несём ответственность за такое положение дел.

«Положение дел»! У меня слов нет, какая это глупость. Конечно, когда Спальник потерялся, я была виновата, не удержала его. Наташка, между прочим, тоже немного виновата, таскалась по своему рынку. Ну ладно, я виновата, я, не надо было брать щенка с собой. Но когда теряется чужая собака, я тут при чём?

— Мы все виноваты, мы пустили равнодушие в свои сердца. Заводим собак, а позаботиться о них как следует не можем. Или проходим мимо чужой беды. Видим объявление о потере любимца и идём себе дальше, а оно продолжает висеть на заборе, его треплет ветер. И потерянную собаку в это время треплет ветер, колотит от холода, она скулит от страха и тоски.