Софья Андреева - 77 бантиков на одной голове

— Он говорит правду, — вступился Петушок за Славу. — У меня с этим строго!

— А с Вьюном-то ошибся, — упрекнула его Кикирилла.

Петушок вздрогнул и покраснел.

— Я не знал об этом.

— Может кто-то ещё врет среди нас? — не отставала от Петушка Кикирилла.

Петушок пожал плечами и честно сказал.

— Пока нет. Хотя кое-кто не договаривает, — и Петушок вызывающе глянул на Ядигиду.

Та привскочила.

— Замучил ты меня своей правдой.

Петушок встрепенулся и взлетел на конек крыши. Там он чувствовал себя в безопасности. Его яркие перышки золотом заиграли на солнце.

— Где теперь искать Ромашку? — закачалась из стороны в стороны Кикирилла.

Элис тихо прокашлялась и скромно произнесла.

— Я видела Ромашку в вагончике биолога — зоолога, может это она. Правда корней я не разглядела, они спрятаны в земле, в пластиковой бутылке.

Послышался смачный шлепок. Это Мухоморыч упал с кресла. Он хотел дотянуться до шляпы, но услышал слова Элис, взрогнул и ткнулся зеркальным темечком с траву, и так застрял, бултыхая в воздухе ногам. Слава подошел к старичку, перевернул его, поставив на ноги.

Кивком поблагодарив молодого человека, забыв о боли, Мухаморычь стал тараторить:

— Это она, это она.

— Кто она?

Кикирилла нахлобучила старичку на голову его головной убор.

— Бутылка, я же вам рассказывал. Он отрезал верхнюю часть, насыпал земли. Это точно та Ромашка.

— Значит придется возвращаться в зверинец… Надо вернуть долг Борису, он ведь так и не появился, попросить Брим-Бома открыть контейнер, забрать Ромашку, — Кикирилла глубоко вздохнула и обвела всех взглядом, — Кто пойдет? Кто мне поможет?

Ядигида отрицательно замотала головой.

— У меня гость. Я же не могу его бросить.

Мухоморыч попытался подняться, но старость утянула его вниз на мягкие подушки. Он смущенно улыбнулся и тихонько засопел в кресле. Вызвалась Корова, но Кикирилла отказалась. Еще не хватало, если и с Коровой произойдет несчастье. Шиповник вообще ничего не слышал. Свесив голову, он тихо похрапывал.

— Ладно, — Кикирилла встала, обозревая происходящее. — По всему видно, что Вьюн не пойдет, да и не надо, Петушок честно признался, что ему надо отмыть кабриолет.

Кикирилла вспомнила о Крапиве с Чертополохом. Вот только где их найти? Надо заодно зайти к Желми, проведать его. Муравьи сообщили, что он дома. Ранен. Как там его рана? Да и соскучилась Кикирилла по своему огромному другу.

Элис уже поцарапала ногу, порвала платье, зацепилась косичкой за дерево.

А Кикирилла все продолжала повторять одно и то же слово: «непорядок». И Элис была с ней полностью согласна.

— А нельзя было выбрать дорогу поудобнее?

— Можно, но как это сделать, если весь проспект зарос сорняком. Везде бурьян волю почувствовал! Вон Ива — что надумала! — расползлась, словно мочалка. Траве свет загородила. Ох-хо-хо, сколько работы! — вздыхала Кикирилла, и вдруг обо что-то споткнулась.

На траве, укрывшись листом подорожника, спал Бобер. Обиженный прерванным сном он, что-то пробурчал, вытер платочком свои торчащие зубы и уполз под валежник. Кикирилла не получив ответа на свое приветствие, проводила его недовольным взглядом.

Кое-как, отцепившись от липкого растения, Элис даже не знала, как его зовут, отряхнулась от старой паутины. Послушав словесную перепалку Кикириллы с пауком, Элис огляделась. Перед нею была небольшая темная поляна со звездочками цветов на зеленом покрывале травы. Из-за частокола высоченных елей свет с трудом сюда проникал, поэтому здесь царствовал сумрачный таежный полумрак.

— Чащобы-трущобы, — отрекомендовала Кикирилла, разводя руками в стороны. Давно я здесь не была. Тишь, гладь, грязь — медвежья благодать! Королевство Желми. Желми! — крикнула Кикирилла.

Взъерошенный куст зашевелился, зашуршал и, раскинув ветки, пропустил Желтого Медведя.

— Здравствуйте, гости дорогие, — поприветствовал Желми девочек, еле сдерживая зевоту. — Добро пожаловать! Спасибо, что навестили. Гостинцев не забыли?

— Глаза открой, — посоветовала Кикирилла.

— А зачем глаза? В нашем деле главное нос. Чую гостинцы, но какие? Подожди, подожди, сейчас я сам отгадаю, — стал смешно морщить нос Желми. Апельсины!

Девочки переглянулись, они о гостинцах даже и не подумали. Кикирилла решила схитрить.

— Чем занимаешься? — спросила она.

— Думаю.

— И о чем?

— О еде, конечно же! О чем ещё можно думать? — удивился Желми. — Я о ней, родимой, днем и ночью думаю. Даже устаю иногда. Сейчас так крепко задумался, что уснул. А вы ничего не забыли? Ну, например, дать мне халвы…