Мэтт Хейг - Эви и животные

– Почему ты хочешь меня спасти?

Даже во сне Эви не составило труда ответить на этот вопрос:

– Потому что могу это сделать.

Она прекрасно понимала, что и удав, и лягушка могут её убить. Но это не значит, что она желала им смерти.

– Спасибо, – подумала змея. – Ты хороший человек. Ты не такая, как Мортимер.

– Мортимер?

– Он охотится за мной, пытается меня контролировать. Он непохож на тебя или твоих родителей.

Эви понаблюдала, как ядовитая лягушка прячется под упавшим бревном. Потом снова подняла глаза на удава.

– Ты знаешь моих родителей?

– Да, они здесь.

Изумрудный удав скрылся в гуще ветвей, ускользнув из её мыслей, а Эви обернулась и в самом деле увидела родителей. Во сне ей было года три, и потому на маму с папой приходилось смотреть снизу вверх. Папа выглядел моложе и счастливее, и бороды у него не было. А мама казалась такой же красивой и доброй, как на фотографиях.

– Мама! – воскликнула Эви и попыталась обнять её, но тут сон оборвался.

Открыв глаза, Эви ещё долго не могла избавиться от странного чувства, что всё это ей не приснилось – а вспомнилось.

Миссис Бакстер сидела за столом в своём кабинете. На стене висел плакат с надписью «Душа исцеляется рядом с детьми». Если верить плакату, эти слова принадлежали кому-то по имени Фёдор Достоевский.

Но миссис Бакстер почему-то не выглядела исцелённой. Вид у неё был скорее сердитый и возмущённый, словно она в жизни не видела ребёнка ужаснее.

На столе перед миссис Бакстер стояла чашка, в которую она снова и снова опускала пакетик с чаем.

– Это ромашка, – объяснила она обманчиво ровным голосом. – Говорят, она успокаивает нервы. А мне без этого сейчас никак. Пью уже семнадцатую за день.

Эви робко улыбнулась и почувствовала, что ей тоже не помешал бы глоток ромашкового чая.

– Эви Тренч, Эви Тренч, Эви Тренч…

Девочку вызвали в кабинет директрисы прямо посреди урока истории (они проходили викингов), поэтому она сразу поняла: дело серьёзное. Впрочем, Эви догадывалась, зачем она понадобилась миссис Бакстер.

– Ты ничего не хочешь мне сказать? – внимательно посмотрела на неё директриса.

– А должна? – нервно спросила Эви.

– По всей школе стоят камеры. Мы знаем, кто украл Кало.

– Я… я её не украла.

– Да? Тогда как это называется?

Эви не сразу подобрала правильное слово.

– Спасла. Я её спасла. Клетка была слишком тесной. Кало там не нравилось.

Она подняла глаза на директрису. Лицо миссис Бакстер стремительно наливалось краснотой. Вскоре она стала похожа на огромный злобный помидор.

– Не смей перечить мне в моём кабинете! – рыкнула директриса, а потом глубоко вздохнула и продолжила уже спокойнее: – Ты должна понимать, что подвергла опасности жизнь и здоровье животного, и тебе нет оправдания.

– Прошу прощения, миссис Бакстер, но я не подвергала её опасности, скорее, наоборот. Кало было очень плохо в клетке. Она хотела на волю, хотела вернуться к своей семье!

Миссис Бакстер недоверчиво уставилась на Эви.

– И откуда же, позволь спросить, ты это узнала? Ты что, умеешь читать мысли кроликов?

Эви запаниковала.

– Нет. Разумеется, нет. Это ведь… невозможно. Я просто представила, каково это – целый день сидеть в тесной клетке…

Директриса устало потёрла виски, потом выдвинула ящик стола и принялась в нём копаться, приговаривая: «Таблетки от головной боли, где же они?..» Наконец она нашла таблетки, выпила сразу две и одним глотком осушила чашку с ромашковым чаем.

– А я ведь едва не стала актрисой. Ты не знала? – спросила директриса. – Я была буквально в шаге от этого. Могла бы играть Титанию в пьесе «Сон в летнюю ночь» в Королевском шекспировском театре. Но вместо этого торчу в Лофтинге и разбираюсь с одиннадцатилетней воровкой кроликов!

– Я не крала Кало, я её отпустила, – снова попыталась объяснить Эви, но тут в дверь постучали.

– Что ж, возможно, твой папа поможет нам разобраться.

– Нет, пожалуйста, только не звоните папе. Прошу вас!

Миссис Бакстер злобно усмехнулась.

– Слишком поздно.

Дверь открылась, и в кабинет вошёл папа. Он был бледным и сосредоточенным. Эви захотелось превратиться в кролика и спрятаться в глубокую норку.

– Миссис Бакстер, я прошу прощения за то, что натворила Эви, – сказал папа, опускаясь на стул рядом с дочерью. – Такого раньше никогда не случалось. И не случится, я вам обещаю! Я прекрасно понимаю, что в вашей школе такое поведение недопустимо. Вы потрясающая директриса.