Анна Зенькова - С горячим приветом от Фёклы

Но Жека уже загорелся не на шутку. Его прямо разрывало от идей.

– Мы ее в коробочках специальных поставлять будем, как деликатес. А сбоку еще такую надпись сделаем. Ну, знаешь – «мэйд ин франсе»?

– Чего? – У меня, наверное, брови на затылок съехали.

– Чего-чего, – буркнул Жека. – Сделано во Франции, говорю.

И тут я в Жеку поверил. Всё-таки он человек толковый – в школе английский изучает. А я только немецкий, и то из-под палки. В общем, заразился я Жекиным энтузиазмом ого-го как! И стал ему идеи подкидывать – как поильники правильно установить, чтобы лягушки от жажды не высохли и качество икры не пострадало.

– Как разбогатеем, я себе гироскутер куплю, – размечтался Жека. – Стальной такой, с обводами и рубчиками на руле. И чтобы с ионным аккумулятором обязательно, ну ты понимаешь.

– Ага, – сказал я, – круто.

Особенно мне про аккумулятор понравилось. Что тут может быть непонятного, если у меня даже вéлика своего нет?! А вообще, я к этому вопросу относился философски. Ну нет и нет. Но на всякий случай тоже размечтался:

– А я тогда велосипед с багажником куплю. И кроссовки на воздушной подушке. Зеленые!

Потом подумал: «Гулять так гулять!» – и добавил к кроссовкам шапку для Фёклы, которую мы в гипермаркете видели. Там одна пушистая была, а другая с каким-то жутким хвостом. Вот об этой она вообще всю жизнь мечтала!

Мы доделали поильники и стали думать, как нам эту икру на поток поставить, чтобы побольше денег заработать. Но тут, как назло, Фёкла с работы вернулась и всё испортила.

– Чтобы я в своем доме больше этих амфибий не видела! – сказала она как отрезала. Весь бизнес нам поломала.

Вообще, если так разобраться, Фёкла мало что мне разрешала. Я вдруг разозлился не на шутку, перебирая в уме все эти ее «нельзя». То нельзя, это нельзя. Словно я какой-то Буратино безропотный.

«Твоим шальным генам нужна строгая рука, – убеждала меня Фёкла. – А лучше ремень».

Ремень висел в шкафу на самом видном месте. Там еще только надписи не хватало: «С горячим приветом от Фёклы». Это чтобы мы с моими генами не расслаблялись.

Маленьким я всё никак не мог понять, кто они такие, эти гены, и почему я виноват в том, что они шальные, а не послушные, как чужие дети. Однажды мне даже приснился сон, где озверевшие крокодилы прибежали из зоопарка прямо к нам в квартиру и съели все наши галоши. Я так испугался, что, проснувшись, тут же рассказал обо всём Фёкле. А она стала смеяться как чокнутая и объяснила, что гены – это что-то вроде характера, который передается по наследству. Потом, уже постарше, я посмотрел передачу про строение человеческого организма, и всё окончательно прояснилось. Я понял, что хоть мои родители меня и бросили, какие-то части их тел остались во мне навсегда. Ну там, руки, глаза, пальцы. Я иногда смотрел на себя в зеркало и думал: «Раз у меня уши лопоухие, то, наверное, папины. А если волосы белые и кудрявые, как у девчонки, значит – мамины». Потом я вообще перестал об этом думать, и про уши, и про волосы, и про родителей. Просто забыл о них раз и навсегда, как отрезал. Словно их никогда и не было вместе с шальными генами под кроватью и ремнем в шкафу. Фёкла им, кстати говоря, так ни разу и не воспользовалась.

Я вдруг почувствовал, как меня не на шутку затопила нежность. Всё-таки она у меня хорошая. А ее фирменные пироги так вообще – с ума сойти можно! Не то что у Валюхи. Эта как напечет – зуб не вбить. Не пирог, а лямец. А Фёклины всегда знатные. У нее вообще руки золотые. С виду такие шершавые, все в мозолях, а на ощупь – мягкие.

Я резко вскочил и ка-а-ак припустил к дому – так мне вдруг захотелось обняться с ее руками. Еле прибежал, запыхался.

Возле подъезда стоял дядя Коля и курил. Валюха его съесть готова была за эти сигареты – до того они были вонючие. А мне, наоборот, нравилось, как они пахнут.

Я остановился возле дяди Коли, чтобы немного подышать сигаретным дымом, и деловито спросил:

– Дядь Коль, не подскажете, который час?

Ну, чтобы он понял, что мы на равных. Я заметил, если взрослых спрашиваешь «а сколько время?», они смотрят на тебя пренебрежительно, как на ребенка. И отвечают нехотя. Но стоит спросить «не подскажете, который час?», и тебе говорят, там, «без пятнадцати девять». Вот как дядя Коля сейчас.

Меня вдруг словно током шарахнуло. У нас же с Фёклой пожизненный договор: «Не позже восьми!»

Я бросился к лифту, потом передумал и метнулся к лестнице – так быстрее. Но дядя Коля крикнул мне вслед: