Георгий Попов - Гамка, Гошка и Антошка

Наша корова давала ведро молока и как говорила мама – оно было очень жирным. Тем не менее, его почти каждый день перегоняли на сепараторе. Это было наше любимое занятие, на которое приходили мои друзья Гамка и Антошка. Сепаратор стоял на столе в прихожей. Бабушка наливала молоко в чашу сепаратора, и наша задача была крутить ручку. Сепаратор приятно жужжал, и это давало ощущение того, что мы управляем сложной машиной. Когда бабушка настраивала сепаратор на максимальную густоту сливок, требовалось гораздо большее усилие, и мы крутили ручку по двое. Быстро уставая, мы каждую минуту менялись. После того, как перегонка сливок кончалась, наступал самый интересный и долгожданный момент. Бабушка разбирала сепаратор и давала нам возможность облизать металлические конусы, покрытые сливками. И так как конусов было предостаточно, каждому из нас этого лакомства вполне хватало. Затем бабушка выносила таз с теплой водой, ставила его на табурет и мы, обступив таз, мыли все детальки сепаратора. После каждого такого трудового подвига моя бабушка приглашала нас на чай с булочками. Булочки были, как правило, с вареньем или черемухой и это было настоящее пиршество макать булочкой в свежие сливки и запивать чаем, настоянным на листьях смородины.

В летнее время, для нас мальчишек, одним из излюбленных мест для времяпрепровождения, был гараж, вокруг которого забор был весьма условный. Гараж был большой, и в нем всегда было много лесовозов и трелевочных тракторов. Вся эта техника обслуживала лесозавод, который стоял на краю деревни. Первым, что нас тянуло в гараж, так это необычные запахи солярки и масел. Вторым – были стружки после токарных станков – цветные металлические спиральки, которые можно было спокойно брать домой. И третьим, и, наверное самым главным, были выброшенные металлические детальки, болтики, гайки и пружинки. Мы ими иногда набивали полные карманы, чтобы дома, что ни – будь из них соорудить. Из боксов гаража нас особенно никто не гнал, и мы лазили по тракторам, восхищаясь тем, как они здорово устроены. Когда обкатывался очередной отремонтированный трактор, для нас наступал праздник. Мы просили тракториста нас покатать, и не было случая, чтобы нам кто – то отказал. Обкатка шла по двору, и наша троица гордо сидела в кабине этого рычащего и могучего чудища. Когда нас просили родители, то из гаража мы в баночках приносили солидол, которым смазывали сапоги от намокания. В сапогах, смазанных солидолом, можно было спокойно бродить по лужам. Солидол стоял по всей территории гаража в фанерных бочках и взрослые не обращали внимания на то, что кто – то немного его набирал себе. В огромных металлических ящиках, которые стояли около токарного цеха, мы часто находили бумажные рулоны, которые были ничем иным, как неразрезанными обертками от конфет. Это был протирочный материал. Но из – за своей масляной пропитки вытирал он плохо и его часто, в сердцах, целыми рулонами выбрасывали в отходы вместе с токарной стружкой. Эти рулоны были тоже нашей добычей. Из них мы делали башни, положив рулон на землю и вытянув середину вверх до образования высокой красивой цветной конусной трубы. И, наконец, главным местом нашего времяпрепровождения было место списанной техники. Мы часами лазили по кабинам, кузовам и гусеницам, пока нас не одолевал голод или какая – то обязанность дома, которую кто – то из нас должен был сделать в течение дня.

Лес нас притягивал всегда своей таинственностью и запахами. Окраина леса, с огромным количеством валежника, была нами, как и многими ребятишками, облюбована для игры в прятки. Иногда игра в прятки затягивалась надолго из – за того, что отыскать спрятавшихся было сложно. Нам было шесть лет, когда наша троица, подражая взрослым ребятишкам, так же и там же, начала устраивать игры в прятки. В один из дней, в самый разгар игры, мне пришла мысль спрятаться во внутрь большого упавшего старого дерева, у которого была сгнившая и вывалившаяся сердцевина. Когда наступил черед прятаться мне и Гамке, я вытянув руки вперед, без особого труда залез внутрь дерева и наблюдал за ищущим нас Антошкой через выпавший сучок. Прошло довольно много времени. Гамка уже успел застукаться и ждал, что я тоже вот – вот выскочу и тоже застукаюсь на базе. Когда я понял, что Антошка ищет меня в другом месте, я спешно попытался выбраться. Но моя одежда начала цепляться на стенки и собираться комом. И я вдруг понял, что я застрял. Изо всех сил я начал звать на помощь. Через некоторое время Антошка, пробегая мимо, услышал мои глухие вопли, которые неслись из поваленного дерева. Он крикнул Гамке, что меня нашел и, побежав к дереву, попытался вытащить меня за ноги. Однако ни ему, ни Гамке, ни им вместе, вытащить меня не удавалось, так как моя старая курточка задираясь выполняла функции пробки. Посовещавшись, они решили сбегать за моими родителями. Убежали оба, и я ощутил на себе весь ужас безысходности. Через некоторое время показался мой отец. Он как раз, только что пришел на обед домой. Гамка и Антошка залетели в наш дом и наперебой начали рассказывать, что я застрял в дереве. Ничего не поняв, отец побежал с ребятами к злосчастному дереву. Он сразу оценил ситуацию. И благо, что мои руки были вытянуты вперед, он умудрился вытянуть меня из моей тюрьмы. Глядя на мое зареванное лицо, он ничего не сказал, а только погладил меня по голове и сказал нам всем – чтобы прежде чем что – то делать мы все – таки думали. И добавил, что мы уже взрослые и глупостей нам совершать не к лицу. Конечно, прятки в этот день уже кончились и через несколько минут мы сидели у нас на кухне и пили чай. И Гамка и Антошка наперебой рассказывали моей бабушке о моих злоключениях, и все долго смеялись, включая меня.