Сергей Голицын - Городок сорванцов

На четвертое утро я не вытерпел, сказал жене, что уезжаю на два дня собирать материалы для новой повести, надел шляпу, непромокаемый плащ и поехал.

В кармане у меня был план, начерченный Владимиром Викторовичем: сперва ехать электричкой до станции Звенигород, далее автобусом, потом пешком направо по шоссе до телефонного столба № 187 и опять направо по проселочной дороге через поле и через лес до поляны, где строится городок.

Когда я добрался до этого самого столба, пошел дождь. На строительную площадку я попал изрядно промокший.

На краю поляны под высокими соснами стояло несколько палаток. Вот они где…

Павел Александрович, всклокоченный и небритый, заметил меня издали. Закутанный в несколько одеял, лежа на животе, он выглядывал из палатки.

— Давайте сюда, — позвал он хриплым басом и закашлялся, — закутывайтесь и ложитесь рядом.

Я снял с себя плащ и ботинки, по примеру Павла Александровича лег на живот поверх стопки матрацев и накрыл себя тремя одеялами.

Мой сосед, неистово кашляя, рассказывал; что дождь и холод никак не дают работать, что план выполнен всего на двадцать процентов и вообще даже на передовой, в болотах Полесья, не было так скверно и так сыро. Он не дождется конца строительства, чтобы уехать с этого постылого места и уйти в отпуск. А то здесь последнее здоровье растеряешь. Впрочем, пока еще, кроме него, никто не простудился, но скоро наверняка заболеют все. Владимир Викторович сейчас пошел в ближайший колхоз, а мальчики спят рядом в палатках.

— А девочки где? — спросил я.

Павел Александрович молча указал рукой.

Невдалеке возле тощего дымка костра двигались две темные фигурки в шароварах. Вместе с девочками возился один мальчик — высокий и худенький; кажется, это был Валера Шейкин. Он только что приволок из леса две черные от сырости, корявые ветки и сейчас ломал их об коленку.

Одна из фигурок медленно побрела к нам. Я узнал Южку. Пряди мокрых нечесаных волос свисали с ее лба. Когда-то нарядный капроновый белый бант превратился в жалкую тряпку, шаровары покрылись грязью. Только в черных и быстрых Южкиных глазах блестел живой огонек.

— Ах, это вы приехали? Здрассте, — явно простуженным голосом сказала она.

— Южка, Южка, когда же ты меня накормишь горячим супом? — со вздохом обратился к ней Павел Александрович.

— Скоро, — торопливо бросила Южка, достала из палатки пакет с солью и повернулась к костру.

— С самого утра варят и никак не сварят, — пожаловался Павел Александрович.

Явился мокрый Владимир Викторович в синем комбинезоне с остроконечным капюшоном на голове, с громадной, туго набитой полевой сумкой у пояса, с фотоаппаратом на груди. Он был чисто выбрит, надушен одеколоном, видно только что из парикмахерской, и глядел возбужденно и весело.

— Много сделали? — отрывисто спросил он.

— Покидали землю с полчаса — и опять дождь, — с горечью в голосе хмуро ответил Павел Александрович.

Владимир Викторович с азартом рассказал, как любезно его принял председатель колхоза, как удачно они заключили договор: каждый день работаем на полях по два, по три часа, колхоз за это нам начисляет трудодни, а в счет трудодней будет давать молоко и картошку, а также выделять лошадку — подвозить продукты. Колхоз этот — один из самых богатых в Московской области, поэтому при окончательном расчете мы, несомненно, получим порядочную сумму.

— Кипит! — вдруг звонко закричали девочки. В соседней палатке зашумели, заговорили; полотнище приоткрылось, показалась сонная немытая физиономия Володи Дубасова.

— Дождь перестает — айда работать, — позвал он начальническим тоном.

— Ох, моя поясница! — пробурчал Павел Алексадрович и, не торопясь, стал обуваться.

Один за другим все мальчики выползли из палатки. Одежда их была измазана грязью, шаровары кое у кого порвались. Нахмуренные лица мальчиков точно закоптели, по всем признакам в последний раз они умывались только в Москве.

— А что сейчас бабочки делают? — спросил меня Витя Панкин, размазывая грязь по лицу.

— Спрятались от дождя, только не в палатки, а под листьями, — ответил я.

Мальчики взяли лопаты, топоры и, поеживаясь от холода, молча прошли мимо меня. Вслед за ними двинулись Владимир Викторович и Павел Александрович.