Петро Козланюк - Путешественники

Жук старательно трудился над утеплением на зиму своего жилья. Сгребая граблями сухую траву, он связывал ее в вязанки и обкладывал ими наружные стены дома.

— Добрый вечер, хозяин! — приветствовали его пришедшие.

— Доброго здоровья!

— Что это вы так рано к зиме готовитесь?

— Рано, говорите?.. Да если сейчас не возьмешься, то потом поздно будет. Начнутся дожди, трава намокнет, и мерзни потом целую зиму, как в прошлом году мерзли.

— Переночевать нас не пустили бы, хозяин, а? — прикидывался боровик незнакомцем и дальше.

— Ночуйте, пожалуйста, кто ж путникам отказывает! — ответил приветливо Жук. — А вы откуда, позвольте спросить?

Сыроежка посмотрела на него лукаво.

— Мы… Ой, да неужели же вы нас не узнаете, дядечка?

— Подождите!.. — ударил себя Жук по лбу при звуке ее голоса. — Я как-будто встречался уже где-то с вами, не помню только где?

— Ну, а тех, которым вы когда-то посоветовали идти к докторам в Муравейник, вы помните? — перебил его Шапочник.

Жук рот разинул от удивления.

— Да неужели ж это вы? Такие закаленные, загорелые, как негры?

— Мы, дорогой дядюшка! — прослезилась от волнения Рябенькая, — мы, благодетель наш незабвенный… Специально пришли поблагодарить вас за…

— Эй, жена! — перебил ее Усатый, радостно крикнув в открытые двери. — К нам дорогие гости, помнишь, я рассказывал тебе о грибах-путешественниках.

Выбежала Жучиха в коричневом с золотыми крапинками платье. Все обнялись и крепко расцеловались. Усатый повел гостей в дом.

— Ну, неожиданность! — никак не мог придти в себя от удивления Жук. — Я ж не узнал вас, честное слово. Ну, не узнал, хоть убейте. Да и не удивительно, что не узнал. Вы совершенно изменились. Я помнил вас такими болезненными, худыми, бледными…

— Это благодаря вам мы живы и здоровы, — сказал проникновенно боровик. — Вы наш спаситель бесценный. Не повстречай мы тогда вас, не знаю, были бы мы еще в живых… Нет таких слов, какими можно было бы выразить нашу благодарность!

— Ну, заладили: благодарность, благодарность! — притворно сердился Жук. — Еще будет время на благодарности, не убежите в лес на ночь глядя!

В доме Усатого путешественников окружили вниманием и заботой. Хозяйственная Жучиха, посуетившись около горшков и кастрюль, подала вкусный ужин из овощей и фруктов. Подавая кушанья, она ласково упрашивала отведать то того, то другого, подкладывала на тарелки гостей лучшие кусочки. А гости, нечего скрывать, ели с большим аппетитом. Во-первых, потому, что проголодались с дороги, во-вторых, потому, что соскучились по овощам, питаясь на пчельнике исключительно сладостями.

После ужина Жук предложил:

— Ложитесь-ка отдыхать с дороги. Лежа и расскажите все подробно.

И поведали отважные путешественники все по порядку: о Солнечной поляне, о переправе через ручей, о том, как угодили в борщ, о кузнечике, о чудесах в Муравейнике и Пчельнике… Слушая, Жучиха частенько ахала от ужаса или удивления, а Жук, и сам видавший виды, только усами шевелил и головою покачивал. Но, услышав о докторе и операции, и о том, что в сумках у боровика и сыроежки лежат чудесные лекарства, несущие счастье всему грибному племени, Усатый просиял от нескрываемой радости:

— Ах, как я счастлив, как счастлив, что рассказал вам тогда о докторах, друзья! — вскричал он в восторге. — Хотя я, знаете, не надеялся, что вы добьетесь такого огромного успеха!.. То-то будет радости на Тихой!

— И мы так думаем, — дрожали от волнения боровик с сыроежкой. — Так хочется, знаете, добраться скорее домой, что, кажется, полетел бы как птица. Понимаете, ведь мы несем с собой такое хорошее, такое нужное, что сердце замирает от счастья!

— Как не понять… — сочувствовал Жук их волнению. — Радуйтесь, друзья, — сказал он, — вы уже завтра будете дома. Я покажу вам такую тропинку, по которой вы к вечеру придете на Тихую поляну.

— Ох, какой же вы милый! — обрадовались путешественники.

Далеко за полночь затянулась оживленная беседа. Поздно сегодня легли спать в доме Жука. Давно закончили свои вечерние концерты комары, да и кузнечики задремали над своими гитарами…

Уснули, наконец, и хозяин с хозяйкой. Только боровик с сыроежкой беспокойно ворочались с боку на бок. Мысль о том, что завтра они будут на Тихой поляне, горячила им кровь, заставляла неистово биться сердце, гнала сон от слипающихся век.

Долго, долго еще в мирной тишине ночи прислушивались Шапочник с Рябенькой к бесконечному хороводу своих дум.