Галина Ширяева - Девочка из легенды

— Не надо, не надо, Женька! Из-за ботинок, да? Не надо! Ведь все равно же у нее терпение лопнет в конце концов, и она отдаст их тебе! А туфли хорошие, честное слово! На кожаной подошве, с бантиками…

А когда Женька отвела ее руки от своего лица и принялась вытирать слезы со щек, она сказала:

— Не надо, не вытирай! Подожди!

Она подбежала к выключателю и включила электричество. Четыре большие, яркие даже при дневном свете, лампочки вспыхнули под потолком.

— Ресницы мокрые? — таинственным шепотом спросила Лида у Женьки.

— Мокрые, — недоуменно отозвалась Женька.

— А теперь прищурься и гляди на лампочку.

Женька прищурилась и глянула.

От мокрых Женькиных ресниц метнулись к огоньку лампочки ослепительные радужные стрелы, и на их концах, у самого потолка, вспыхнули и заискрились яркие золотые звездочки.

— Ну? Видишь?

— Вижу, — шепотом отозвалась Женька. — Звезды на потолке… Переливаются…

В воскресное утро Лида проснулась оттого, что в соседней комнате громко и взволнованно спорили о чем-то мать и Полина Ивановна. Лида прислушалась.

— Вот-вот! — сердито говорила мать тетке Поле. — Вот потому она у вас и выросла такая, что вы ей без конца внушаете: отец твой подлец, он тебя бросил! Уж лучше бы придумали что-нибудь! Уж сказали бы, что он ее не бросил, а погиб на войне, например.

— Нет уж! — отвечала тетка Поля. — Сочинять я не буду, пусть знают, что я не такая, как другие!

«Конечно, не такая! — сердито подумала Лида. — Корм за чужие деньги хочет покупать!»

Она вздохнула. С тех пор, как она подружилась с Женькой, мать стала беспокойной и подозрительной. Мать не доверяла Женьке и не любила ее, и никак нельзя было убедить ее в том, что Женька хорошая…

Когда вчера вечером Лида достала из чемодана туфли и протянула их Женьке, та испуганно отдернула руки.

— Надевай! — решительно приказала Лида.

Женька осторожно погладила ладонью лакированные бантики на туфлях и покачала головой.

Лида рассердилась, потом чуть не расплакалась: в конце концов она ведь дает их Женьке не насовсем, а взаймы. Женька будет носить их временно, пока у тетки не кончится терпение и она не отдаст Женьке ботинки. Можно никому ничего не говорить! Можно надевать их только в школу, чтобы тетка ничего не знала. В конце концов у Лиды никаких других туфель нет — ни новых, ни старых, а только те, которые на ней, да еще валенки.

— Нет! — отрезала Женька.

Тогда Лида взяла и подсунула туфли с лакированными бантиками в Женькин сундучок, стоящий в коридоре — пусть-ка теперь попробует от них отвертеться!

Голоса в соседней комнате утихли, видно, тетка Поля ушла.

Потом вдруг мать громыхнула стулом и распахнула дверь в комнату, где спала Лида.

— Лидия! А ну-ка, иди сюда!

Мать была сердита: что-то произошло. Лида натянула на себя платье и вышла в соседнюю комнату.

Здесь на столе лежали пакеты с макаронами, лавровым листом и еще с чем-то. Тут же стояла шкатулка из полированного дерева с резной крышкой. Крышка была откинута: мать только что искала там что-то.

«Опять ты взяла коричневый чемодан!» — хотела воскликнуть с возмущением Лида, но не успела…

— Где часы? — спросила мать и поднесла шкатулку к самому лицу Лиды.

На дне шкатулки лежала фотография Ефимова. Серебряных часов не было.

Наверно, Лида изменилась в лице, потому что мать торопливо поставила шкатулку на стол, взяла Лиду за плечи и усадила на диван…

Они целые полчаса рылись в чемоданах, шарили под столом и за буфетом. И ничего не нашли.

— Я тебе сто раз говорила; не трогай коричневый чемодан, — растерянно лепетала Лида.

— Вот-вот! Так и знала, что на меня будешь сваливать! Так тебе с отцом и надо! Умнее будете. Не будете себе друзей на каждом шагу заводить, чемоданы на ключ запирать будете…

Внезапно отворилась дверь, и в комнату важно вплыла тетка Поля. Она несколько секунд, заложив руки за спину, стояла на пороге торжественная и величественная в своем ослепительно красном халате, похожем на королевскую мантию, потом с победоносным видом, как трофей, подняла над головой коричневые туфельки с лакированными бантиками.

— Ну, что я вам говорила? Что я говорила, а? Я же говорила, что из нее растет пропащий человек! Мать бы в гробу перевернулась, если б узнала!.. Слышу, у вас шумят: «Пропажа, украли!». Ну, думаю, не иначе, как она! Перерыла ее вещи, и вот! Пожалуйста!

Все, что было потом, казалось Лиде происходящим в каком-то тумане. Она помнила, что, пытаясь оправдать Женьку, цеплялась за чей-то рукав и лепетала о том, что Женька тут совсем не виновата, потому что эти туфли Женьке дала она, Лида…