Анна Монахова - Сборник сказок

– Тогда вперед! – воскликнул Дух Леса. – А ты умеешь готовить тайны? – спросил он у Тове.

– Н-нет, – растерянно пробормотал мальчик.

– Тогда я тебя научу, – улыбнулся Дух. – Главное, чтобы они не растаяли.

Глава 5. «Одинуклин Новый год».

Тове стоял на той же поляне, на которой совсем недавно его встречали Одинукли, но сейчас это место преобразилось. Деревья освещали огромные фонари, стоявшие прямо в снегу. Все елки были украшены пряниками размером с лопату. А довершали картину спящие летучие мыши, висевшие на ветках вниз головой. Одинукли явно старались украсить свою поляну к Новому году. Но где же были они сами?

Снегогрюм повел своим длинным носом и позвал их.

– Оль! Гролль! Кроон! Где вы?

Но ему никто не ответил.

– Странно, – проворчал грюм. – очень на них непохоже. Они вечно топчутся здесь и наступают всем на ноги.

– А где они живут? – спросил Тове.

– Здесь, на краю этой поляны. Но каждый из одинуклей живет отдельно друг от друга, – ответил Снегогрюм. – Они же одинукли все-таки. А вот и дом одинукли Оль.

Грюм показал рукой на громадный бревенчатый дом. Друзья подошли к дому и начали стучать в дверь, но им никто не открыл. Тогда Внорк пролез внутрь через маленькое слуховое окно и открыл засов изнутри.

Друзья вошли в дом, но там никого не было видно. , хотя на столе был накрыт пир горой. Моченые ягоды, соленые грибочки, шишки в меду и ветки в сахаре, а посередине кактус, украшенный сахарной пудрой и кремовыми розочками.

А рядом с пылающим очагом, возле дров, застыла странная огромная коряга. Снегогрюм подошел к коряге, обошел ее кругом, задумчиво осмотрел и сказал:

– Кого-то она мне напоминает. Может, это статуя? Такие ставят в человеческих парках.

Тове подошел ближе к коряге и ахнул.

– Да это же Оль! Только почему-то деревянная. Что же случилось?

Дух Леса замялся и промолвил:

– Наверное, это я виноват…

– Как это? – удивился Тове. – Ты же спал, никого не трогал…

– Вот именно спал. Я… обиделся, что никому нет до меня дела. Забрался в дупло и решил тоже про всех забыть. А нам, Лесным Духам, нельзя забывать о лесном народце, потому что тогда из леса уйдет волшебство. Так и случилось. Волшебство исчезло и Одинукли, которые когда-то были пнями и ожили благодаря волшебству, снова стали деревяшками. Это я виноват. Я все испортил!

– Но неужели ничего нельзя сделать? – спросил Тове. – Одинукли такие хорошие. Лес без них будет наверняка совсем не таким как прежде.

– Это точно, – вздохнул Снегогрюм, прислонившись к коряге. – Оль варила леденцы на праздник, а Гролль устраивал концерт. Теперь они годятся только на растопку.

И тут Тове твердо сказал:

– Нет. Мы что-нибудь обязательно придумаем. – Мальчик подумал и спросил. – А как произошло, что когда-то Одинукли ожили?

– Говорят, тогда в лес пришел один мечталь, ну, то есть, человек, – начал объяснять Снегогрюм. – Он очень хотел, чтобы в лесу родилась сказка. Когда для строительства городка срубили самые высокие деревья, он пожелал, чтобы пни от этих деревьев ожили, а не гнили печально посреди леса. Так и произошло. Из этих пней появились одинукли.

– Так ведь я тоже человек, – воскликнул Тове. – И еще какой мечталь! Говори скорее, что нужно делать?

– А я-то откуда знаю? – удивился Снегогрюм. – Это тысячу лет назад было. Я еще тогда не родился.

– Я знаю! – произнес Дух Леса. – Кажется…

– Так говори скорее! – умоляюще посмотрел на него Тове.

– Ну, хорошо, Да не тряси ты меня! – возмущенно сказал Дух, когда Тове взял его за руку.– Сейчас вспомню. А, точно! Закрой глаза. Что ты видишь?

Тове послушно закрыл глаза и замер.

– Вижу? Темноту вижу. И еще какую-то светящуюся нитку.

– Вот, хватай ее скорее, – заторопился Дух Леса. – И думай о самом заветном в твоей жизни.

Тове мысленно потянулся за нитью, взял ее в руку и хотел попросить оживить одинуклей, как вдруг ему вспомнилось, что еще совсем недавно его заветным желанием было совсем другое. Он мечтал, чтобы к нему приехали родители. И чтобы они болтше никогда-никогда не разлучались. Тове быстро опомнился и начал сильно-сильно думать об одинуклях.

– Ну что, получается? – спросил он, открывая глаза.

Но коряга так и осталась корягой.

– Что-то не так, – почесал лохматую голову Дух Леса. – Может, ты не за ту ниточку тянул?

– Может, он и не мечталь вовсе? – спросил Снегогрюм.

Тове вдруг стало стыдно. Он почувствовал, как горят уши, и тихо промолвил:

– Я… простите меня. Я так хочу, чтобы ко мне приехали папа и мама, что незаметно для себя пожелал этого. И теперь мы никогда не расколдуем одинуклей.