Александр Хорт - Али-Баба и сорок прогульщиков

— Поспи немного, мой дружок! Поспи немного, мой дружок! — старательно выводил он начало припева, как вдруг услышал звонок в дверь. Кто бы это мог быть? Родители возвращаются с работы позже.

Эдик открыл дверь и увидел перед собой взъерошенного парня в криво надетой шапке и в пальто без шарфа. Эдик не знал, как его зовут. Знал только, что он живёт в другом подъезде. Дом был совсем новый, и не все ребята успели познакомиться.

— Кто это у вас тут шумит? — грозно спросил взъерошенный сосед.

— Никто.

— Как же — «никто»? Рассказывай сказки. А кто всё время кричит: «Поспи немного, мой дружок! Поспи немного, мой дружок!»? — Олег передразнил певца.

— Я, — признался Эдик. — Только я не кричу, а пою.

— Это одно и то же, — пренебрежительно сказал пришелец тоном знатока. — Мне позарез нужно отдохнуть, у меня вечером важное мероприятие, а ты надрываешься на весь дом. Пой потише, не шуми.

Приструнив нарушителя спокойствия, Олег удалился.

Расстроенный Эдик начал петь тише. Однако вскоре в квартире снова раздался звонок. Олег пришёл ещё более взъерошенный, чем в первый раз, и сердито спросил:

— Издеваешься, да? Чего ты никак не угомонишься?!

— Мне надо репетировать, — объяснил Штучкин. — Я — солист.

— Ну и соли тише. А то разорался на весь дом.

После его ухода Эдик запел вполголоса. Но и это не помогло. Видимо, у соседа из другого подъезда вместо ушей были локаторы.

Он снова пришёл к нему.

— Ты у меня схлопочешь, козёл! — перешёл Олег от просьб к угрозам. — Я тебе шею намылю. Так и знай.

Тише петь было невозможно. Это означало перейти на шёпот. И Эдик ушёл из дома, чтобы спокойно порепетировать в школе.

Шум за стеной и беготня по морозу в соседний подъезд начисто выбили Олега из колеи. В половине пятого зазвенел будильник, а он совсем и не поспал. Только разохотился. Но делать нечего — встал, оделся и, поминутно зевая, направился в школу.

В актовом зале Олег занял местечко подальше от сцены. А поскольку совсем не выспался, то во время концерта заснул уже на первой песне.

Ему снилось, будто он пришёл домой и поставил будильник на половину пятого, после чего с удовольствием завалился на диван. Свернувшись калачиком, он собрался, было, заснуть, как вдруг услышал сильный шум и крики: «Молодец, Штучкин! Браво!».

Открыв глаза, Олег увидел, что все ребята в зале аплодируют. А со сцены им кланяется тот самый шпингалет из соседнего подъезда, который днём мешал ему спать.

— Ой, это же мой сосед, — растерянно пробормотал Олег.

Сидевшая перед ним Нинка Качерина живо обернулась и спросила:

— Ты что, живёшь в одном доме со Штучкиным?

— Конечно. В соседних подъездах. Я на девятом этаже и он — на девятом. У нас стена общая.

— Счастливчик! — вздохнула Нинка. — Значит, когда он репетирует дома, ты можешь слушать его пение?

— Запросто, — гордо ответил Олег и, приставив ко рту сложенные трубочкой ладони, закричал на весь зал: «Браво, Штучкин!»

Однажды Борька, Гришка и я отпросились с урока литературы, чтобы пойти в кино.

Конечно, про кино знали только мы сами да несколько ребят из нашего класса. И кое-кто во дворе. Ирине Сергеевне мы о нём не заикнулись. Ведь даже самая распрекрасная учительница вряд ли отпустит со своего урока в кино. Поэтому Борька сказал, что вывихнул ногу. Гришка заныл, что у него разболелся живот.

Я сначала хотел сказать, что у меня сильно болит зуб. Но потом передумал. Всё-таки это очень подозрительно, когда сразу у трёх здоровых людей, пятёрочников по физкультуре, что-нибудь болит. Можно подумать, у нас не школа, а лазарет. Поэтому я сказал, что к нам домой должен прийти мастер чинить телевизор, а родители на работе, и я должен открыть дверь.

Мы придумали такие уважительные причины, что Ирина Сергеевна нам поверила. Она отпустила и Борьку, и Гришку, и меня. Мы втроём пошли смотреть интересный фильм про глухонемого мужика, которому злая барыня приказала утопить собачку. А всем остальным ребятам из нашего класса пришлось в это время изучать какой-то рассказ Тургенева.