Дмитрий Нагишкин - Город Золотого Петушка

Сердце его вдруг сжалось от страшной догадки, пришедшей ему в голову, — не Янис ли Каулс был этот крупный человек, так доверчиво решивший, что собеседник его заблуждается, и дружески согласившийся на эту позднюю прогулку по берегу моря с тем, усатым, который бросил папироску, чтобы освободить себе руки? Для чего?

Игорю самому стало страшно от этой догадки. Неужели он последним из людей видел Каулса живым, когда, дрожа от холода, дежурил у гнезда? Впрочем, не так — последним видел Каулса тот, кто нанес ему подлый удар в сердце, стоя возле него и, может быть, говоря о том, что ему трудно разобраться в тех мыслях, которые мучают его, и еще раз говоря, что ему не с кем посоветоваться! Нет, не совета он пошел просить у Каулса, а увел подальше от домов, на берег, где в шуме прибоя потерялись бы крики десяти предательски пораженных в сердце людей! Игорь чуть не закричал от страха, неожиданно охватившего его, едва в памяти его восстановилась вся картина у грота…

Что же теперь делать?!

Он вздрогнул. В наступившей темноте на крыльце выросла огромная фигура. Это был Эдуард Каулс. Вместо того чтобы сказать «Здравствуй!», он на минуту положил свою руку на плечо Игоря и вошел в комнату Вихровых, дверь в которую была открыта.

— Вот как нам приходится увидеться снова! — сказал он мрачно и протянул руку всем по очереди. Поздоровавшись, он тяжело оперся о косяк двери, словно ему трудно было держать на ногах свое большое тело, и сказал: — Я к вам с печальным приглашением, товарищи. Брата моего разрешено хоронить. Послезавтра мы предадим его прах земле. На кладбище в Яундубултах, в четыре часа дня. Вот так. Вы были его друзьями, он очень хорошо говорил о вас! — Эдуард постоял еще, но не нашел больше слов, тяжело вздохнул, молча пожал опять всем руки и вышел, сгорбившись и втянув свою большую голову в плечи. Только поэтому и можно было видеть, какая боль в душе у Эдуарда Каулса, — лицо его выглядело как обычно: будучи мужчиной, он не позволял себе ни заплакать, ни выразить на лице свое горе…

Томительно жаркий день кончился душным вечером. Откуда-то исподволь все небо заволокли черные тучи. Громоздясь одна на другую, они все перли и перли откуда-то, клубясь, переваливаясь, сталкиваясь и все увеличиваясь. Жалобно запела в темноте сплюшка, огласив окрестность своим унылым криком: «Сппплю! Сппплю! Сппплю!» В другом настроении Игорь ответил бы ей: «Ну и спи, кто тебе мешает!» — но сейчас он только вздрогнул от неожиданного крика. В облаках загорелись всполохи, они то и дело, в душной тишине, стали озарять нагромождения туч — то с одной, то с другой стороны, и тогда стали видны вместо сплошной черной дыры на небе облачные полчища, стягивавшие свои силы сюда, к Янтарному берегу. В этих неверных вспышках видно было, что облачные громады не стоят на месте, а несутся сломя голову по небу, словно гонимые ужасом, все быстрее и быстрее. Крупные капли дождя тяжело упали на сухие листья деревьев, которые тотчас же зашептались о чем-то и опять стихли… Медленный, глухой, какой-то ленивый гром прокатился за тучами. И вдруг молния пронзила насквозь всю толщу облаков и, дробясь на тысячи огненных мечей, ударила в Янтарный берег.

Мария Николаевна и Петрова торопливо собрались домой и бегом побежали через сад, пугливо поглядывая на хмурое небо, готовое разразиться ливнем…

— Игорь! — закричала мама Галя, выглядывая в окно. — Где ты там, маленький? Иди домой — гроза сейчас будет! Иди домой!..

Игорь вошел не сразу — так приятно было чувствовать крупные, холодные капли дождя на разгоряченном теле и лице. Лишь тогда, когда ливень обрушился на деревья и все вокруг наполнилось шумом, ни с чем не сравнимым, когда забарабанили капли по железной крыше и стала хлестать вода из труб и ветер, словно вознаграждая себя за примерное поведение в течение целого дня, сорвался с какого-то крючка и пошел крушить деревья, налетая на них с такой силой, что они гнулись во все стороны, когда мама Галя показалась в дверях и с тревогой стала разглядывать крыльцо — тут ли Игорь? — он вошел в комнату, с мокрым лицом и полный решимости.

— Ну разве можно так? — сказала мама недовольно.

Игорь, стаскивая с себя рубаху, обернулся к отцу:

— Папа! Я знаю, кто убил Каулса.

— Что? Что такое? — не веря своим ушам, переспросил папа Дима.

— Боже мой, что он говорит! — сказала мама.

Вполголоса Игорь сказал:

— Яна Петровича убил тот, с усиками… Это Каулс разговаривал с ним у грота. Я уверен в этом!