Дмитрий Нагишкин - Город Золотого Петушка

Он добавил со вздохом, помолчав:

— Яйца курицу учат, дорогой мой, хотя известная пословица и гласит обратное. Единственное утешение, что на этом основан весь прогресс человечества, сыновья подгоняют отцов, пока сами не окажутся в их положении, и так — пока есть хоть один человек на земле!..

Петров положил руку на плечо папе Диме.

— Да вы не убивайтесь шибко-то! — сказал он. — Ребята — народ с очень высокоразвитым чувством справедливости и, на наше счастье, экспансивный: у них одно впечатление вытесняет другое с чудовищной силой давления. Игорь к вечеру уже забудет о своем маленьком разочаровании. Жизнь идет вперед…

— Вы считаете это маленьким разочарованием?

— А большего вы ему не давайте.

— Право же, я очень неловко чувствую себя, — несколько повеселев, сказал папа Дима. — Может быть, вам не приходилось быть в таком положении. Я чувствую себя вдвойне неловко — у как педагог, и как человек!

Петров прищурился.

— Э-э, батенька, — сказал он. — С кем этого не случалось!

Когда Игорь убежал вместе со всеми ребятами, после того как Ляля сказала Але: «Полетим», — ему вовсе не хотелось играть. Растерянность, явно отразившаяся на лице папы Димы, показала ему лучше всяких слов, что отец не сдержал своего слова и обманул его. Игорь, хорошо зная отца, боялся, что папа Дима примется объяснять сыну, как все это получилось и почему он не остался на посту, с которого снял Игоря. Но Игорю не хотелось никаких объяснений — зачем они? И так было все понятно: маленьким одни законы, а взрослым другие. Ну и пусть. Но это не честно.

Отбежав от Охотничьего домика, он свернул в сторону, в пустынную аллею. Ему хотелось побыть одному.

Увидев сложенные аккуратно срезанные ветки сосен, пораженные короедом, он подумал невольно об Андрисе и прошел дальше.

Андрис сидел на самой дальней скамейке. Небольшая сумочка стояла подле него. Из сумочки торчала бутылка с молоком. На развернутой бумаге лежало нетронутое яйцо и кусок сала. Андрис задумчиво отщипывал маленькие кусочки хлеба от краюхи, лежавшей рядом с салом, и не спеша отправлял их в рот. Он уже успел наработаться. Игорь обрадовался Андрису: из всех людей, что были сейчас вокруг него, только Андрис мог быть подходящим собеседником — так сдружились они за это время. Игорь подошел к Андрису:

— Здравствуй, Андрис!

— Здравствуй, Игорь! Садись, посидим. Хочешь сала с черным хлебом?

Есть Игорю не хотелось, но черный хлеб с салом был так вкусен! Игорь принял на себя добрую половину того, что лежало перед Андрисом. Глядя на Игоря, и Андрис принялся за свой завтрак охотнее, чем прежде.

— Все птенцы улетели! — сказал Игорь. — И, знаешь, при нас одна из ласточек вытолкнула последнего. Так интересно! Все улетели… — повторил он с жалостью.

— Кроме одного! — сказал Андрис.

— Да, кроме одного…

Они помолчали.

— Скажи, Андрис, — обернулся к другу Игорь, — твой отец врет тебе когда-нибудь? — И, заметив, как недовольно Андрис вскинул на него глаза, поправился: — Ну, обманывает тебя?

Андрис, совсем как отец, заложил ногу за ногу и откинулся на спинку скамьи. Вопрос Игоря его не удивил, но не понравился ему. Глядя в сторону, он сказал тихо:

— Не знаю. Я не думал над этим. Он очень честный человек. И справедливый. Он всегда говорит мне все. Ну все, что мне надо знать, конечно. Чего-то, конечно, и не говорит, но потом скажет. Обманывает он меня только тогда, когда говорит, что у него ничего не болит, что он здоров, что ему хорошо, что ему ничего не надо, а когда ночью заскрипит зубами, я-то все уж понимаю… Вот по маме он тоскует, она перед самым его возвращением умерла. Очень тоскует. А чтобы мне не напоминать о ней, никогда даже не вспомнит ее имени. Только во сне иногда позовет: «Дайнынь!» — так тихо-тихо и после этого сразу проснется и долго не может уснуть. А когда я окликну его, он молчит — притворяется, будто спит…

— Ну, это не обман, — сказал Игорь, смущенный тем, что сказал ему Андрис.

— Как сказать! — ответил Андрис и поднялся. — Ты на берегу еще не был? Давай сходим к сторожке. Может быть, отец пришел туда. Я тут сделал, что он мне велел вчера.

— Почему вчера? — спросил Игорь.

Андрис с некоторой досадой ответил:

— Я его не видел. Он дома не ночевал. Ушел куда-то очень поздно, когда я уже спал. Утром его не было. Ну, пошли!

Захватив с собою пилу, веревку, с помощью которой он добирался до негодных веток, Андрис зашагал на берег. Игорь отправился за другом. С моря дул прохладный ветер, но оно заметно утихало, так как ветер слабел и слабел, теряя последние силы. И волны залива отступали все дальше, к первой мели, за которой начиналась глубинка, по грудь.