Дмитрий Нагишкин - Город Золотого Петушка

Мама Галя задумалась и не слышала, как подошел к ней отец Андриса. Он долго стоял, не решаясь нарушить ее раздумье. Но она вдруг увидела рядом его крупные ноги, подняла глаза. Каулс сказал:

— Извините. Сына ищу. Я подумал, что вы здесь с Игорем и, значит, Андрис тоже неподалеку.

— Вот они! — сказала мама Галя, указывая на ребят.

— Знаете, надо приглядывать за ним! — говорит отец Андриса. — Я всегда почему-то за него боюсь. Понимаю, что глупо. Но не могу ничего с собой сделать.

— Я понимаю вас! — тихо говорит мама Галя.

Объясняя свои ощущения, Каулс добавляет:

— Несколько лет я не видел сына. Был в немецких концлагерях. Потом попал в американские. В общем, знаете, это не легче. Рядом с нашим лагерем военнопленных союзников был лагерь военнопленных гитлеровцев. Очень странно, но им было куда свободнее! Я очень тосковал о сыне — где, думаю, он? Пока получил сведения, что он у родных, пока добрался до дома…

Он замолкает. Мама Галя чертит что-то на песке, глядит вдоль полосы прибоя. Потом она спрашивает:

— А что это за Турайдская Роза?

Каулс оживляется. Он говорит с усмешкой:

— Знаете, у нас, латышей, — мы ведь давно живем на своей земле — очень много всяких рассказов. Мы очень любим свою родину. У нее такая история, такая история… Сердце щемит, когда что-нибудь такое слушаешь, кажется, ты все готов сделать. Такая появляется сила!

— Вы поэт! — говорит мама.

— Нет, я садовник! — отвечает Каулс. — Но это такая профессия, что есть возможность много думать. Кроме того, я всегда с природой, а это такой учитель, такой учитель… Я много думаю. Профессия заставляет. Вот, например, сейчас на Взморье очень много людей отдыхает. Раньше было меньше. Были, конечно, туристы. Богатые люди. Американцы, англичане. И Рига не имела такого населения, хотя каждый мог, конечно, приехать на море. Но это были не сотни тысяч, как сейчас…

— Это плохо? — спрашивает мама Галя, уловив в голосе Каулса какие-то грустные нотки.

— Нет, неплохо! Но как-то по-другому надо. Ведь чем больше людей, тем меньше травы, меньше деревьев. Вот вы отломили одну ветку, и я отломил тоже, и другой, и третий…

Мама Галя поспешно отбрасывает ту ветку, которой она чертила какие-то знаки на песке.

Каулс серьезно говорит:

— Она уже отломлена — не приживишь!.. И чем дальше, тем больше людей будет сюда приезжать. Пусть как можно больше хороших людей приезжает сюда — посмотреть Янтарное море. Пусть… Но что-то надо делать, чтобы эти дорожки, протоптанные людьми, которых становится все больше, — не унесли со Взморья всю зелень! Я тут к начальству нашему ходил, говорил много. Я ведь не для себя. Не для себя. Правда?!

Он помолчал и добавил, глядя на маму Галю опять как-то снизу вверх, что при его большом росте получалось забавно:

— Знаете… Пусть каждый отдыхающий посадит здесь одно дерево. Только одно!.. О-о! Тогда ветер не посмеет поднять с берега ни одной песчинки, правда?

— Вы поэт! — повторяет мама Галя.

Игорь смотрит выразительно на Андриса. Ого, слыхал? Андрис, отряхиваясь от воды, как щенок — всем телом, с некоторым недоумением глядит на отца. Янис Каулс — поэт? Вот здорово!..

— Я садовник, — говорит отец Андриса. — А что касается Турайдской Розы, это надо не рассказывать, а видеть. Вот если хотите, я на днях отправлюсь в Сигулду и могу показать вам очень интересные вещи. Можно, конечно, и с экскурсией поехать. Но я не люблю, когда много народу. Там надо ходить в тишине. И думать…

— Значит, условились? — говорит мама.

— Да. Если вы хотите.

…Конечно, папа Дима опаздывает. Он вместе с Петровой быстро ест в пустой столовой свой обед и идет домой с виноватым видом. Как быстро прошло время!

Но дело не только в этом ощущении. Папа Дима поеживается, поводит плечами. Закрывает вдруг окно. По его мнению, что-то потянуло холодом. Мама Галя глядит на него проницательно и вдруг говорит:

— А ну, разденься, папа Дима!

Вся спина папы Димы пылает пожаром — она ярко-красного цвета, перемежающегося белыми пятнышками.

Сгорел-таки папа Дима! Мама прикасается к его спине легкими пальцами. Папа Дима вскрикивает, отстраняется и говорит:

— Галенька! Нет ли где-нибудь сметаны?

Мама смеется:

— Вот и наказал тебя бог, папа Дима.

Папа, сморщившись, отвечает:

— Ну, наказал! Конечно, женщин всегда надо слушаться, я это хорошо знаю. А ты, вместо того чтобы нотации читать, помогла бы человеку!

Мама Галя выливает на его спину полстакана холодной сметаны. Он опять вскрикивает, и ежится, и крякает оттого, что мама растирает сметану по спине.