Теперь я рассмотрела его получше: покрытое шерстью лицо напоминало волчью морду, как и в четвероногой ипостаси. У чудовищ лицо или морда?
– Здравствуйте, Вольфрам. Как вы поживаете?
– Здравствуйте, Симона. Спасибо, неплохо. А вы?
Я поругалась с прорабом, он обозвал меня недоделанной идиоткой и получил: «От идиота слышу!», забыла вовремя заплатить штраф за нарушение ПДД, и тот удвоился, как штамм гриппа. На юбку пролился кофе из сломанной кофемашины, и по дороге домой потерялась набойка. Но с Вольфрамом я была изысканной светской дамой, кофе которой подают специальные люди, они же прибивают набойки. Штрафы платят водители. А прорабы… Что-то из древней истории? Рабы? На галерах? Ах, дома строят…
– Красивое небо! – сказал он. – Что это за звезда?
– Оранжевая? Арктур, альфа созвездия Волопаса. А в зените, на ковшик похоже, Большая Медведица. По легенде одной древней цивилизации, верховный бог Зевс воспылал страстью к нимфе Каллисто. Его супруга Гера из ревности превратила Каллисто в медведицу, а Зевс, пожалев её, сделал созвездием. Арктур, в переводе «медвежий страж», – это сын несчастной нимфы. Он обречён вечно охранять мать, рассердившую капризную богиню.
– А внизу, у горизонта?
– Спика из созвездия Девы, она – колосок, который держит богиня плодородия и земледелия Деметра.
– Вы хорошо разбираетесь в астрономии. И в древней истории.
– Моя мама была астрофизиком. Любовь к древней истории – тоже от неё.
– В вашем мире дамы занимаются наукой? Астрофизика – наука о звёздах?
– Да. Совершенно верно.
– О! Я полон восторга. А чему посвящаете себя вы, сударыня?
– Я… строительству.
– Потрясающе!
– А вы, сударь?
– В настоящее время… я, – он вздохнул, – чудовище.
* * *
С утра снова пришлось выдерживать испытующие взгляды коллег: они видели во мне что-то непривычное. Может, отблески звёзд?
Избежать лишних вопросов помогли наушники – под Брамса отлично чертится.
Классическую музыку я привыкла слушать с детства. В первый раз она настигла меня в возрасте четырёх с половиной лет. Я шла с кухни, натягивая колготки и одновременно жуя коржик, и остановилась на льющейся через соседское окно «Pace, pace, mio Dio!» [4] «Покоя, дай покоя, Боже!» – перевод с итал. Alexander Kuzmin. Начало арии Леоноры из оперы Дж. Верди «Сила Судьбы».
, а на «Crudas ventura m’astringe, ahimè, a languir» [5] «Жестокое страдание томит и угнетает меня».
застыла, как кролик перед удавом, с надкусанным коржиком в руке. И не могла пошевелиться. До последних страстных и трагичных «Maledizione! Maledizione! Maledizione!» [6] «Проклятие! Проклятие! Проклятие!».
Шесть минут я отсутствовала в подлунном мире. Соседям кто-то подарил итальянскую пластинку, глуховатая тётя Наташа включила проигрыватель на полную громкость. С тех пор «Сила судьбы» стала моей любимой оперой, Рената Тибальди, лучшая в мире Леонора, похитившая детское сердце, – любимой певицей, а опера – частью жизни. Потом я училась в музыкальной школе и остро завидовала ровесникам, игравшим в казаков-разбойников и вышибалы, пока я играла гаммы, с грустью подглядывая за чужой радостью в окно. Лишь изредка мне удавалось присоединиться к ним, возвращаясь с занятий и бросив скрипичный футляр в кусты.
Однажды я так увлеклась, что не заметила, как солнце мстительно вылезло из-за тучки – «Я тут тружусь день-деньской, а она скачет!» – и пробралось сквозь боярышник к моей скрипке. Вдоволь натешившись потертой чёрной клеёнкой, оно растопило спрятанную внутри канифоль, залившую полфутляра и испортившую кусок старинного шёлкового бархата, в который я заворачивала инструмент. Бархат погиб безвозвратно (канифоль не отстирывалась ничем!), но спас скрипку, а заодно и мою головушку – страшно предположить, что бы сделали со мной родители! В общей сложности страдала я десять лет: вместо казаков-разбойников у кого-то уже были свидания и поцелуи, а у меня по-прежнему – специальность, фортепиано, сольфеджио, ансамбль, хор и музлитература. Но Эвтерпа [7] Греческая муза лирической поэзии, пения и музыки.
оказалась благодарной и щедрой особой: в утешение она дала мне счастье любви. К классической музыке.
Дождавшись обеденного перерыва, я побежала в магазин белья.
– Мне нужна ночная сорочка, – обратилась я к жгучей (даже несколько пережжённой) блондинке, застывшей между двумя вешалками. Перебрала щедро развешенные кружева на бретельках и уточнила: – Закрытая. И желательно с рукавом.
Читать дальше