Юлия Кузнецова: Где папа?

– А я всё-таки похудел, – с тревогой скажет он, – у меня ввалились щёки.

– Лучше бы у тебя живот ввалился, – скажет мама и хлопнет его легонько по майке.

– Я попрошу, – скажет папа, усаживаясь за стол, – не проявлять жестокости к похудевшему от душевных страданий.

– Ой-ой-ой, – скажет мама и со стуком поставит на стол тарелку.

– Селёдочка! – обрадуется папа и забудет о душевных страданиях.

И я забуду. Буду отмокать в их разговорах и смехе, как в ванной. А потом папа подсядет к компьютеру, чтобы «накропать» очередной рассказик для детского журнала, а я сяду рядом на диван. И он скажет:

– Ну, сыпь свой крыжовник!

Это цитата. Из «Дорога уходит в даль» Александры Бруштейн. Мы с папой любим одинаковые книги. И часто напоминаем друг другу разные фразочки. Папа ещё любит цитировать: «Тётенька Цвой так и заливалась смехом… Нет, нет, Альфонс, рассказывай! Мы это обязательно сделаем» и «Бруно попробовал несгоревшие макароны, но тут же выплюнул прямо мне на ботинок». Это из «Злоключений озорника». А мне нравится: «Нет, мы не разбивали голубой чашки. Это всё только серые злые мыши». Это из Гайдара.

Когда папа скажет: «Сыпь!» – я вывалю ему всё.

Сначала он придумает что-то смешное. А потом серьёзно скажет:

– Плюнь. И разотри. Они одноклеточные сейчас, мальчики ваши. Поверь. Им сейчас нужно только одно.

– Ну и разговоры у вас, – проворчит мама, которая потащит в это время на балкон кастрюлю с оставшейся картошкой.

Мама откроет дверь, и мои коленки обдаст холодом. Папа долгим взглядом посмотрит на маму, а потом скажет:

– Я не об этом. Им сейчас нужно только поклонение. Они завоёвывают, им поклоняются, и они идут дальше – завоёвывать. И так до бесконечности. Пока не захочется жениться. А жениться им захочется на ещё не завоёванных. Так что, Муськин-Пуськин, плюнь. У тебя есть сейчас дело. Учёба. Ну и делай его потихоньку. Грызи гранит. А эти… Приползут ещё.

– Очень они нам будут нужны, – добавит мама, закрывая балкон.

Моим коленкам снова станет тепло.

И тут зазвонил телефон.

Звонила тётя, жена маминого брата. Они живут в Подмосковье, но видимся мы с ними редко. И разговариваем в основном только по праздникам.

Если честно, когда её номер высветился на экране, я испугалась: вдруг я забыла какой-то семейный праздник? Может, забыла кого-то поздравить с днём рождения?

– Алло? – осторожно произнесла я.

– Лиза… Где папа?

– Я не знаю… То есть на работе… Хотя он сегодня же поехал в… А… А что?

– Я не знаю, – сказала тётя, – я не знаю, лучше позвони маме.

Что-то звучало в её голосе… У меня заныло в груди.

Так бывает, когда смотришь кино. И вдруг в голове щёлкает: бац-бац! И понимаешь, что угадал, чем закончится фильм. В общем, что-то где-то внутри меня щёлкнуло: бац! И заныло.

Я позвонила маме. Недоступна.

Я позвонила Ирке.

– Я у ученика, – прошипела сестра в трубку и отключилась.

Я позвонила папе. Недоступен. Я снова позвонила тёте.

Я как будто неслась на салазках. Вниз! Вниз! Дыхание перехватывает, по телу мурашки, но ты несёшься вниз. Вжих!

Тётя не подошла к телефону. Вжих!

Снова мама… Снова папа… Ирка. Это не сложно – долбить всех звонками по мобильному. Просто выбираешь имя из списка контактов и долбишь. Это примерно как резать апельсин.

Наконец мама позвонила сама.

Голос у мамы был такой, словно она бьётся в когтях у хищной птицы.

Она захлёбывалась словами. Словами и слезами.

– Его! Забрали! Только что! Забрали!

– К-куда, мама?

– В тюрьму!

– Почему в тюрьму? Как в тюрьму? Его же не должны были… Он же просто так в суд ездил… Поддержать своих… Он так говорил… Мама!

– Забрали! Только что! Увели!

Мы молчим.

– Когда его отпустят?

– Если приговор подтвердят… Через пять лет…

Мама замолкает. Не слышно даже всхлипываний. Кажется, она просто онемела от ужаса. Я тоже молчу. Слёз нет.

– Прямо из зала суда взяли и забрали, – сказала мама чётко. – Прямо в белом свитере. Господи…

Надо прояснить.

Необходимо прояснить.

Папа всегда был в ладу с миром. У нас в семье есть разделение.

Мама с миром борется. Точнее, с его несправедливостями. Исправляет его ошибки. Я от мира прячусь. Ирка – и борется, и прячется, и ладит. Когда что. На работе – борется. На учёбе – прячется. С Костей, своим бойфрендом, – ладит, конечно. Но вообще иногда и прячется. Это если ругаются.