Владислав Крапивин - Мушкетер и фея

– Может, хромой крокодил, – поддержал его Борька.

– Бедненький, – сказала Вика. То ли крокодила пожалела, то ли Борьку за то, что он сделал такое глупое предположение.

– Да идите вы! – слегка обиженно сказал Саня Волков. – Вы что, по правде, что ли? Откуда здесь крокодилы?

– А откуда они вообще берутся? – подал голос Джонни. – Наверно, от сырости заводятся. Здесь место самое для них подходящее, заросли и вода. Будто на реке Конго.

Все сдержанно посмеялись. Саня решил, что смеются над Джонни, и тоже похихикал.

Борька Дорин вспомнил:

– В прошлом году в газете печатали, что из зоопарка макака сбежала. Только через три дня на каком-то чердаке поймали. Может, и этот…

– Макака – она же обезьяна, – возразил Саня. – Ей сбежать – раз плюнуть. А крокодил как уползет? .. Да у нас и зоопарка нет, не Москва ведь.

– До Москвы недалеко, – рассеянно заметил Сережка – А там зоопарк близко от реки.

– Ну и что?

– Ну и то. Сперва в реку, потом в канал, потом к нам в ручей… А что? Здесь тихо, спокойно. Сыро. Зелень, лягушки…

– Где лягушки? – быстро спросила Вика и встала.

– Одними лягушками не прокормишься, – заметил Стасик.

– В том-то и дело, – печально сказал Сережка. – Лягушки – это так, закуска. А вот пойдет через ручей какой-нибудь Джонни в новых башмаках…

Все разом глянули на Джоннины полуботинки. Они слегка поблекли и размякли от воды, но видно было все-таки – новые и лаковые.

–… идет он, – продолжал Сережка, – а крокодил хлоп своей пастью – и нету Джонни. Только башмаки пожевал и выплюнул.

– И то хорошо, – заметила Вика. – Все-таки родителям утешение и память.

Джонни посмотрел на друзей снисходительно, как на расшалившихся дошколят.

– Вот вы языками мелете, а следы-то все равно есть. Откуда?

Этот здравый вопрос всех сделал серьезными. Все опять уставились на отпечатки лап. Но смотри не смотри, а загадка от этого не станет проще.

Первому надоело Сане. Он встал и решительно отряхнул с колен песок.

– Сидите, если охота. Я пошел. В пять сорок пять по первой программе "Остров сокровищ".

Это известие у всех повернуло мысли в другую сторону. Ну подумаешь, непонятные следы! А по телевизору: пираты, паруса, клады и абордажные схватки! Даже Джонни встрепенулся.

Но, уходя, он посмотрел все-таки еще раз на берег ручья. Там на песке оставалась неразгаданная тайна.

На следующее утро Джонни встретил во дворе Саню и Сережку. Сказал будто между прочим:

– А следы-то опять… Не те, а свежие. Я ходил, смотрел.

– Да ну тебя со следами! – огрызнулся Саня. Он с грустью думал о потерянном гаечном ключе от велосипеда.

– "Ну тебя, ну тебя"! – вдруг вспылил Джонни. – У тебя мозги, как велосипедная шина! А если там правда кто завелся?

– Ну и завелся… Мне-то что?

– Там твой Митька с ребятами строить мельницу хотел. Вот сожрет эта скотина Митьку, тогда узнаешь.

– Его сожрешь… – откликнулся Саня, но слегка задумался. Видимо, судьба младшего брата была ему не совсем безразлична.

Сережка почесал переносицу и сказал:

– Джонни, позови-ка Дориных. И Викторию.

Они расселись на крыльце у Вики.

– Можно, конечно, шутить, – сказал Сережка. – Можно не верить… А следы-то есть… Вот я читал в одном журнале, что в Шотландии в каком-то озере доисторическое животное появилось. Там тоже пацаны по берегу бегали, тоже думали сперва: "Разве в нашем обыкновенном озере может что-нибудь случиться? "

– Если бы люди мимо всяких загадок проходили, они бы до сих пор и огонь-то разжигать не научились, – сказал Борис Дорин, а Стасик с упреком посмотрел на Саню Волкова.

Саня сказал:

– Ну а я что? Давайте тогда разведывать, кто там…

Вика осторожно спросила:

– Может, лучше сразу сообщить куда-нибудь? А то, пока охотимся, оно в самом деле кого-нибудь слопает.

А если никого в ручье нет? На смех поднимут, – сказал Сергей.

– А если есть, получится, что не мы его открыли, – поддержал Сергея Борька. – Пускай уж лучше мы сами. Рискнем… Если там кто-то завелся, то, наверно, не современный крокодил, а неизвестное чудовище вроде шотландского.

При слове "чудовище" у Джонни сладко заныло сердце. Настоящие, не "киношные" приключения надвигались на него. И заросли у ручья окутались романтикой, как джунгли Амазонки.

Однако романтика не сделала эти заросли более уютными. Дикая смородина, шиповник и какие-то ядовитые кусты с неизвестным названием царапались, как рассерженные кошки, – только шевельнись. Пролезшая между ветками крапива тоже вела себя подло. Джонни страдал. В отместку Вере Сергеевне он превратил свой вчерашний парадный костюм в повседневную одежду и теперь очень жалел: такая одежда не годилась для охоты в джунглях. С грустью Джонни вспоминал плотные техасы и футболку с длинными рукавами. Но наука требует самоотверженности и терпения. Джонни терпел. Остальные охотники тоже сидели в засаде молчаливо и почти неподвижно. Лишь изредка кто-нибудь не выдерживал и почесывал украдкой исцарапанные и ужаленные места. И тогда пятеро остальных косились на него со сдержанным негодованием.