Владислав Крапивин: Рик – лайка с Ямала

Когда сын полярного лётчика Тополькова одиннадцатилетний Валерка вернулся из школы, он узнал грустную новость. Отец сообщал в письме, что задерживается на Ямале еще на два месяца, Там была важная работа. «Знаю, что скучаешь, – писал он Валерке, – но сейчас улетать мне нельзя, сынок. Лучше уж сразу сделать так, как нужно, чтобы потом было легче на душе».

В конце письма Топольков обещал, что через несколько дней пошлёт сыну хороший подарок.

Видимо, письмо задержалось на почте, потому что не через несколько дней, а в тот же день высокий неразговорчивый лётчик привёл Валерке серого щенка-лайку.

Валерка придумал щенку имя. Он вспомнил книгу «Айвенго» и назвал щенка Ричардом, а потом стал звать его просто Рик.

Шло лето. Рик стал большим псом. Подрос и загорел до черноты Валерка. Все дни он проводил на берегу реки в дружной компании мальчишек-рыболовов. Ему некогда было скучать. Лишь иногда, услышав в воздухе рокот мотора, Валерка забывал об удочках и следил за самолётом, стараясь разобрать на крыльях номер.

Как-то раз Павлик – Валеркин товарищ – сказал:

– Ты всё смотришь и смотришь, будто знаешь, на каком самолете прилетит отец.

– Я знаю, – ответил Валерка. – Он говорил, что прилетит на своей машине.

– А когда?

– Скоро. На днях.

Они лежали на залитом солнцем берегу. Знойный воздух струился над нагретым песком, и сильно пахло смолой от причаленных к берегу плотов. Валерка, не вставая, швырнул в воду щепку, и Рик стрелой кинулся за ней. Он тут же вернулся к ребятам, держа щепку в зубах, и стал ждать, когда её постараются отнять у него. Но мальчишкам было лень двигаться. Обиженный пес бросил щепку, отряхнулся и лег.

– Хорошая собака, – вздохнул Павлик. – Я бы что угодно за такую не пожалел.

Валерка усмехнулся и, дотянувшись до Рика, потрепал его по мокрой спине.

Лениво шлёпая колёсами, выполз из-за поворота низкий, грязно-белый пароход.

– «Механик» ползёт, – зевнул Валерка и поднялся на ноги. – Надо идти домой, а то опоздаем к обеду.

На свое несчастье, он не опоздал.

Они ворвались в комнату, обгоняя друг друга. Валерка плюхнулся на диван и отбивался ногами от Ричарда. Тот, скаля зубы, носился вокруг.

– Боже мой, – сказала мама. – Шум, лай, крик. Прекратите, пожалуйста.

– Рик, прекрати, пожалуйста! – приказал Валерка. Он поднялся с дивана и стоял, тяжело дыша.

– Устал, – вздохнул он.

– Носитесь, как сумасшедшие, – заметила мама. – Еще бы не устать.

Она оглядела сына. В тёмных волосах запутался сухой листик полыни, светлые царапины виднелись на коричневых плечах. Белая майка в светло-зелёных разводах. Видно, опять где-то пробирался сквозь заросли.

– Ну почему ты всегда какой-то исцарапанный, вымазанный, растрёпанный. Вот Павлик вчера заходил. Чистый, аккуратный.

– Видела бы ты его сегодня, – усмехнулся Валерка.

– Сегодня не видела. – Мама о чем-то задумалась, потом спросила:

– Завтра в нашем институте организуют прогулку на катере. Не поехать ли и нам?

– Поехать, конечно. – согласился Валерка, но потом задумался. – Только вдруг завтра папа прилетит.

– Не прилетит, – сказала мама. – Сегодня пришло письмо. Он пишет, что задержится дней на десять.

– Ну, вот. – Валерка сразу приуныл.

– Ничего, это не долго. Зато завтра поедем на катере. – Она подтолкнула мальчика к двери. – Иди, умойся. К обеду придёт Виталий Матвеевич, а ты на себя не похож.

Виталий Матвеевич был мамин знакомый, они работали в одной лаборатории. Он изредка заходил к Топольковым. Валерка не любил его за привычку разговаривать ненатурально веселым тоном и задавать глупые вопросы.

– Пусть приходит, нам-то что. Верно, Рик? – вздохнул мальчик. – Идем умываться.

Когда Валерка вернулся в комнату, Виталий Матвеевич сидел уже за столом.

– Салют, компаньеро! – бодро воскликнул он. – Как жизнь?

– Ничего, – буркнул Валерка.

– Значит, завтра едем?

– Вы тоже?

Виталий Матвеевич кивнул и уткнулся в тарелку. Потом спросил, не поднимая головы:

– Рыбачишь?

Он, видимо, считал нужным поддерживать разговор. Валерка проглотил ложку горячего супа и с досадой посмотрел на аккуратную белую нить пробора и маленькие розовые уши собеседника.

– Рыбачу.

Думал он совсем о другом. Вспомнил, что уже начало августа и через десять дней может вполне испортиться погода. Тогда отца ждать бесполезно. «Сначала там будут дожди, потом здесь , аэродром не станет принимать».