Марина Дружинина - Весёлая переменка

Грушницкий прошёл через соседский сад, который находился по соседству.

Лошади и другие казаки паслись на лугу.

Лошадь Грушницкого была стреножена и паслась, как кузнечик: прыг-скок, прыг-скок. От этого трава звенела и ложилась ровными рядами — травинка к травинке, цветочек к цветочку.

А вдали морским прибоем колосилась рожь.

На опушке в тесную кучу сбились коровы. Спасаясь от мошек, они били хвостами по спине и жалобно рычали.

«Человеку всегда не будет хватать звона воды в лесном ручье, шелеста листьев на голове…» — подумал Грушницкий и оседлал лошадь.

Лошадь пожевала губами, отвернула голову набок и пошла домой.

Прибегает ко мне Ваня Григорьев — весь взлохмаченный, глаза вытаращены.

— Ты здесь сидишь, а они его поймали! А он опять убежал! И может быть, сейчас где-то тут, рядом ходит! А они его ищут! Понял? — Ваня подмигнул мне сперва левым глазом, а затем правым. Только я всё равно ничего не понял. Но потом он мне всё как следует объяснил.

Оказывается, по телевизору передавали, что где-то в горах, в пещере, нашли снежного человека. Но он ещё не взрослый, а мальчик. И совсем дикий: спит на земле, а воду пьёт прямо из лужи!

— Ему, — сказал Ваня, — лет восемь или десять, а читать и писать не может. Ну, понимаешь, совсем дикий. Его в город привезли, стали учить всему, а он взял да сбежал. И сейчас где-то по улицам бродит. Его нужно срочно найти, пока чего-нибудь не натворил или под машину не попал, он ведь правил не знает и по городу ходить не умеет.

— Ну это ерунда, — усмехнулся я, — его в один миг поймают! Как увидят такого… ну безо всего или в шкуру завёрнутого…

— В том-то и дело, — воскликнул Ваня, — что его отмыли, постригли, одели — от нас с тобой не отличишь!

Тут я понял, что надо парня спасать, схватил мамин театральный бинокль и выскочил на балкон. Гляжу и глазам своим не верю — он! Мимо нашего дома мчится, улицу перебегает прямо на красный свет!

— Григорьев, — кричу, — за мной! Мы его спасём!

Подбегаем, хватаем за руки.

— Это ты? — спрашиваем.

— Я!

— Ты, который снежный? Из лужи пьёшь и руками кашу ешь?

— Вы что, ненормальные? Пустите меня, я в кино опаздываю!

А Ваня тянет меня за рукав и шепчет:

— Это не тот! А вон тот — дикий! Точно тебе говорю! Видишь, подземный переход рядом, а он через ограждение лезет, прямо под колёса!

— Стой! — кричим. — Погоди!

Он остановился.

— Понимаешь, — объясняем мы ему, — машины — это тебе не горные козлы, они железные! И в случае чего отпрыгнуть не могут! Ты, конечно, пока неграмотный и слово «пе-ре-ход» прочитать не можешь, а оно вон там, видишь, крупными буквами написано? Но мы тебя научим, главное — за нас держись…

— Сами вы неграмотные! Учителя нашлись! — обиделся мальчишка. — Я уже в пятом классе!

— Мы-то как раз грамотные и через ограду не лазаем, как некоторые!

Махнули мы на него рукой и дальше побежали. Вдруг слышим, автомобили гудят, люди кричат:

— Стой! Куда? Осторожно!

Прибегаем, а там уже толпа собралась. Протолкались, глядим, стоит шофёр, что-то милиционеру объясняет, а рядом — мальчишка. Люди на мальчишку накинулись:

— Ты зачем выскочил на дорогу? Из-за тебя машины столкнулись! Вот как раз из-за таких и бывают аварии!

Тут мы с Ваней за парня заступились:

— Он не виноват, он же — снежный! Прямо из пещеры! Первый раз в жизни автомобиль увидел! Он только-только с гор спустился и ещё ничего не понимает!

А мальчишка нам не то что «спасибо», а как раз наоборот:

— Вы чего?! Да я всю жизнь в городе живу! Все марки машин знаю!

Ну тут уж мы разозлились!

— Если такой знающий, что ж ты по улицам, как дикарь какой-то древний, бегаешь? Смотри, что из-за тебя получилось!

Так мы ему ответили, но всё равно настроение уже было не то…

— Ладно, — говорит Ваня, — ты чего надулся? Снежный мальчик не виноват, что наши современники такие… Надо всем ребятам про него рассказать и искать его вместе. А когда найдётся, мы ему всё объясним и научим. И постепенно он станет совсем культурным.

…А я шёл и думал: вдруг эти, которые по улицам где попало бегают и все правила дорожного движения нарушают, вдруг они постепенно и читать-писать разучатся… А потом и умываться перестанут… А там, глядишь, совсем одичают… Что тогда делать? На них ведь и пещер не напасёшься.