Жаклин Келли - Удивительный мир Кэлпурнии Тейт

– И без подарков, – заволновался Сэм Хьюстон.

– И без торта!

Салу Россу скоро девять, но он по-прежнему объедается сладким, и его потом отвратительно тошнит.

Они на меня уставились, словно я во всем виновата.

– Я тут ни при чем. Я просто задаю вопрос.

– Что нам делать? – спросил Сэм Хьюстон.

И снова молчание.

– Даже не знаю, можно ли как-нибудь поправить дело, – призналась я наконец.

Сал Росс посмотрел на меня с тоской:

– Может, поговоришь с ней, Кэлли? Как девочка с девочкой. Может, она тебя послушается.

– Кэлли – глупая девчонка, если на то пошло, – ухмыльнулся Ламар. – Мама никогда ее не слушала и слушать не будет. Лучше мне с ней поговорить.

– Нетушки, – завопила я, – ты уж наверняка все испортишь!

– Ну, если ты такая умная, давай сама. Смотри у меня, наломаешь дров – мигом окажешься в загоне у Петуньи.

– Прямо испугал!

Но как я ни храбрилась, я не могла отделаться от мысли, что он и впрямь затолкает меня в хлев к свиньям. Ламар редко задумывается о последствиях и не понимает, что даром ему такое безобразие не сойдет. Единственная сестра валяется в хлеву!

Мы договорились снова встретиться через час, и я поднялась к себе, чтобы собраться с духом перед разговором с мамой. Хорошо. Лучший аргумент, наверно – напомнить маме, что братья сильно скучают по отцу и Гарри (по правде сказать, я не очень-то замечала, чтобы они скучали). Праздник всех развеселит и подбодрит. Не то чтобы наглая ложь, но и не вполне правда. Чем больше я об этом думала, тем фальшивее звучало мое утверждение. Меня мучила совесть. Настроение – хуже некуда. На душе – мрак.

Подтянись, Кэлпурния. Пора отправляться на поиски объекта твоих устремлений.

Я спустилась вниз. В столовой, словно в первый раз, поглядела на портрет родителей, снятый в день свадьбы, двадцать лет тому назад. Я никогда особенно не рассматривала эту фотографию, ну разве только любовалась на старинные наряды, особенно на турнюр маминого платья, такой смехотворно старомодный.

Теперь же я замерла перед портретом. Отец – высокий и статный в парадном костюме, мама – такая красивая, платье украшено брюссельскими кружевами, на голове венец из восковых цветов, длинная, до самого пола вуаль струится словно туманный водопад. Выражение лиц напряженное – надо долго стоять неподвижно, чтобы получилась хорошая фотография, но в глазах – надежда на будущее, предвкушение счастья и новой, совместной жизни.

Все же сбылось, они счастливы. Да? Гляди, кем они стали – столпы общества, гордые родители семерых выдающихся отпрысков (ну, шестерых, Ламар не считается), владельцы преуспевающего хлопкового бизнеса и самого большого дома в городе, все их уважают и ценят. Они именно так представляют счастье, такое счастье им подходит. Кто бы сомневался?

Пора идти в гостиную. Мама уснула в кресле, у ног корзинка с шитьем, на коленях порванная рубашка. Шиньон съехал на бок, растрепанные волосы придают ей странный вид – она же всегда подтянута и застегнута на все пуговицы. На лице морщинки, в волосах прибавилось седины. Грустно! Почему она такая измученная? Я чуть не расплакалась, глядя на нее.

Мама вздохнула и открыла глаза:

– Похоже, я задремала, Кэлпурния. Можешь поиграть на пианино. Мне это не помешает.

– Я могу и попозже. Я… я хотела поговорить о наших днях рождениях.

Мама погрустнела – ничего хорошего это не обещает. Ничегошеньки. Но я все равно начала тщательно приготовленную речь.

– Понимаете, мальчики так соскучились по папе и по Гарри. Я подумала… может быть… мы подумали… понимаете, большой праздник нас бы всех подбодрил.

Мама нахмурилась. Я попыталась быстренько закончить:

– Нам бы всем стало повеселее, как вы думаете? Мы бы…

– Кэлпурния!

– Мы бы позвали только самых близких друзей. Не надо приглашать целый город, как в прошлом году. Слишком много возни, я понимаю, мы бы…

– Кэлпурния!

Тихий, потухший голос заставил меня остановиться на полуслове.

– Да, мама?

– Как тебе кажется, подобает ли праздновать дни рождения, когда столько людей погибло? Посмотри мне в глаза: ты и вправду так думаешь?

– Ну…

– Это просто-напросто невозможно.

– Ну, я…

– Столько погибших! А те, кто выжил, ютятся в ужасных условиях. Бедные дядя Гас, тетя Софрония и кузина Агги потеряли все, что имели. Даже представить себе невозможно, что им пришлось пережить. А твой отец, твой брат – каково им сейчас приходится? Ужас! Настоящая трагедия.