Семён Ласкин - Саня Дырочкин — человек общественный

— Сходить на репетицию в цирк не откажется даже наш дедушка-профессор!

Но Севка опять не удержался:

— Если дедушку отвлекают от работы, он бывает опаснее всех тигров!

— Сева, ну какой же ты болтун! — нахмурилась бабушка, но всё-таки улыбнулась.

Папа вдруг повернулся к Василию Иванычу:

— А вы… ничего не хотели бы предложить детям?

Василий Иванович закивал:

— Я очень хотел бы пригласить мальчишек в нашу образцовую баню.

Никто, как оказалось, не был подготовлен к такому полезному делу. Видимо, все забыли, что Василий Иванович — банщик.

— Но у наших ребят в квартирах есть ванны, — сказала моя мама.

— Баня повышает жизненный тонус, — возразил Василий Иваныч, — отодвигает преждевременную старость.

— Старость, как я понимаю, третьему «а» не угрожает, — усомнился дедушка Фешин.

— Старость надвигается незаметно! — напомнил Василий Иванович. И дедушка с этим согласился.

И тогда Поликарпов-старший воскликнул:

— Товарищи, предлагаю мыться в бане!

Никто не решился отказать Василию Иванычу: в конце-то концов, почему бы нам не помыться?!

— А мы?! Чем мы хуже?! — возмущалась Люська. — Я тоже за баню!

Но ни Татка, ни Майка Удалиху не поддержали.

— Разрешите? — напомнил о себе Пётр Петрович Удалов. — Предлагаю на каникулах показать детям настоящее производство, современный завод. Это всегда полезно и никогда не рано. Особенно ребятам будет интересно побывать в нашем цехе, поговорить с рабочими, осмотреть музей.

Предложение приняли единогласно.

На улицу мы с Байкиным выскочили первыми. Севка был по-настоящему счастлив.

— Дырочкин! — воскликнул он. — Готов спорить, это будут самые мировецкие каникулы в нашей жизни!

Чего же нам было спорить, если и я думал так же?!

Родители расходились. Шёл к автобусу дедушка Фешин.

Появились вместе Бойцовы, бабушка и внучка, обе спокойные и важные, будто и теперь они несли виолончель.

Перед уходом мама передала Поликарповым Феньку.

Федя подошёл к нам с Севкой. Постоял, словно бы разглядывая свой ботинок, сказал тихо:

— Отец дал всем… честное слово, как думаете?..

— Уверены! — воскликнули мы.

Федя дёрнул поводок и побежал с Фенькой через дорогу, догонять взрослых.

Он обернулся. Мы помахали ему вслед. Федя ответил.

Потом мама прощалась с Галиной Ивановной и Зинаидой Сергеевной, пожимала руку Юрию Петровичу и Севкиной бабушке Екатерине Константиновне. И глядя на их прощание, Севка вздохнул:

— А бабушка у меня мировая!

— Бабушка у тебя что надо! — поддержал я.

— Пойду помогу донести ей сумку, — сказал Байкин, хотя сумка у бабушки была совершенно пустая. — Что ни говори, Дырочкин, а бабушке моя помощь всегда приятна!

Люська, конечно, тут же подлетела к Севке.

— Севочка, — непривычно ласково произнесла она, — ты не дал бы мне поносить бабушкин орден?!

Мы возмутились.

— Орден нужно заслужить, Люся!

Удалова скривилась.

— Подумаешь, уже зазнались! — крикнула она. — Мне от вас и вообще ничего не нужно!

Галина Ивановна постукивала каблучками по паркету, на ней было синее платье в белый горошек, на шее новые бусы.

Сегодня последний день третьей четверти, последний урок русского языка, последний день последней недели!

Завтра — каникулы!

Галина Ивановна проходит вдоль колонок, кладёт каждому на угол парты листок чистой бумаги. Мы будем писать сочинение, но вот о чём, никто не знает.

Месяц назад мы писали: «Кого бы я взял с собой на необитаемый остров?»

Мне нравятся такие темы — фантазируй сколько угодно!

Я сразу назвал — Севку.

Галина Ивановна попросила отложить ручки, послушать.

— «Что бы я сделал хорошего людям, если бы стал взрослым?» — называет она. — Подумайте и напишите, а потом мы послушаем…

В этот раз я начал сразу. Мне всё ясно. Слова будто бы просятся на бумагу, сегодня я переполнен словами, их сколько угодно!

Рядом постукивают шариковые ручки. Но смотреть по сторонам некогда, я сочиняю!

Совершенно понятно, что каждому нужно сделать, когда он станет взрослым.

Во-первых, обязательно прекратить войну! Воевать глупо. Неужели трудно понять, мир куда лучше!

Во-вторых, я бы обязательно накормил всех, хлеба напёк бы целую гору — в Африке люди ещё голодают!

Я бы засеял землю пшеницей, все пустыри бы засеял, даже пустырь около нашей школы. Конечно, чуть-чуть для дорожек можно оставить.