Семён Ласкин: Саня Дырочкин — человек общественный

Кто же тонет? На бегу я глазами искал тонущего.

Лёд на Неве был неровный, с большими трещинами, в отдельных местах льдины успели наползти друг на друга. Между этими высокими острозубыми кучами чернела вода. И тут сравнительно недалеко от берега мой взгляд внезапно наткнулся на маленький барахтающийся комочек. Я увидел намокшую жиденькую собачью бородёнку, а затем услышал жалобное повизгивание.

— Тонет! — повторял дядька. — Ребятки, как её вытащить?!

От дядьки так пахнуло вином, что я невольно отвернул голову. Наверное, собака и сиганула в полынью от такого противного запаха.

Дядька схватил меня за рукав, крикнул:

— Что медлите?! Вы вдвоём легче меня одного!

Но я и без него думал, как спасти собаку?! Шагнул на лёд и сразу почувствовал: тону! Да и какой лёд в середине марта?!

— Что же нам делать, что делать?! — волновался дядька. — Может, ты легче?! — Это он Севке сказал, будто не видел, что Байкин тяжелее меня вдвое. — У меня Фенька не простой пёс, а породистый, фокстерьер.

Севка ногу на лёд поставил и, конечно, сразу же стал погружаться.

Я даже от ужаса заорал на него:

— Да если меня лёд не выдерживает, как он тебя выдержать сможет?!

А фоксик крутится около кромки и как только лапой за льдину зацепится, так льдина под водой исчезает, опять приходится псу барахтаться.

Мои ноги будто бы к земле приросли, ничего толкового в голову не приходит.

— Стаскивайте ремни, парни, — советует дядька. — Свяжем их вместе и кинем собаке!

— У нас ремней нет, — говорит Севка.

— Как нет?! На чём же у вас брюки держатся?!

— Они не держатся, — объясняет Севка. — Они висят.

— Ремня пожалели для утопающего?! — не поверил дядька.

Пришлось пиджаки расстегнуть, показать ему брюки.

А фоксик тем временем опять к льдине подгрёб, но снова сорвался.

Дядька руками виски сжал, стонет.

Севка вдруг здорово сообразил, не зря он человек умственный!

— Нужно на стройку бежать, там досок навалом! Если доску на лёд бросить, то собака на неё заберётся, по доске до берега добежит. А если не заберётся, то мы сами к ней доползём.

Дядька воспрянул.

— Верно! — кричит. — Живо на стройку!

Понеслись мы к стройке. Пролезли в щель. Досок здесь, действительно, навалом. Схватили верхнюю. Тянем. И тут кто-то как гаркнет:

— Ра-азворо-овываете?!

Чувствую, меня за шиворот ухватили. Крепко держат. А рядом Севка хрипит.

Я повис в воздухе, очень неудобное положение.

— Дяденька, отпустите! — взмолился я. — Мы вернём!.. На реке собака тонет!.. Мы сразу вернём!..

Стало полегче в воротнике, вздохнуть смог. И Севка задышал ровнее.

Поднял я голову — батюшки! — это держит меня знакомый рабочий в каске, тот самый, что нас со стройки выгнал.

— Собака тонет? Не врёшь?!

— Честное октябрятское!

— Правильно, — неожиданно поддержал он нас. — С доской удобнее, соображаете! Лёд сейчас ненадёжный. Вы на Неве одни или со взрослыми? Вам помочь?

Неудобно мне за пьяного стало, не захотелось рабочего к нему подводить.

— Есть взрослый! Он ждёт…

— Тогда давайте до щели хоть донесу… — Оглядел он штабель, выдернул одну доску пошире и подлиннее, легко взвалил на плечо.

Мы с Севкой побежали за ним. У забора он нам помог вылезти, доску передал. Тяжёлая оказалась. Но что поделаешь, нужно было спешить.

Издалека увидели, что на берегу хозяин собаки нам руками машет, торопит.

Опустили доску на лёд. Дядька подтолкнул с конца, продвинул, зачмокал губами, стал привлекать собачье внимание. Только Фенька от усталости, видимо, понять ничего не может, бьёт лапами, захлёбывается.

— Ну, кто первый?! — спрашивает дядька.

Я Севку опередил:

— Давайте, я…

— Валяй! — приказывает дядька. — А я, для твоей безопасности, на край доски встану. Если под воду пойдёшь, я тебя быстро за ноги схвачу, утонуть не дам.

Лёг я на доску и по-пластунски пополз к фоксику.

Чувствую, живот сразу промок, сухого местечка на мне не остаётся. Но назад нельзя. Нужно только вперёд, хотя бы ещё метр-полтора продвинуться, а там попробую её достать поводком с ошейником…

Фоксик заметил, что я к нему ползу, заскулил. А вот позади, на берегу, стало тихо. И Севка, и дядька будто дышать перестали.

Вода вокруг хлюпала, обмывала меня с боков, а при резком движении добиралась до подбородка. Приходилось локти углом ставить, подтягиваться.

Севка не выдержал, крикнул:

— Не ползи дальше! Кидай повод!

Я повернулся на левый бок, высвободил правую руку и метнул поводок, как лассо.