Зоя Воскресенская - Ястребки

— К шести прибавить три будет восемь.

Разом поднялось вверх двадцать две руки и протестующе зашевелили пальцами.

— Неправильно! — строго сказала Ганна Андреевна. — Подумай ещё немножко.

Солнечный луч соскользнул с парты и юркнул за окно.

— Шесть прибавить три будет девять,-отвечает Олеся и сердито смотрит в окно.

Второй урок — диктант.

Ганна Андреевна ходит по классу и диктует:,

— «Я живу у Радянському Союзу».

Чуть слышно скребут перья по бумаге, старательно пишут дети.

— «Москва наша люба. Москва наша славна», — диктует Ганна Андреевна,

Солнце заглянуло снова в класс и у каждого посветило октябрятскую звёздочку.

Олеся написала букву «М» и задумалась. Какую букву писать дальше? Солнечный луч запрыгал указкой по таблице с азбукой.

— Когда ты нужно-тебя нет, а теперь мешаешь и неправильно подсказываешь, — прошептала Олеся солнцу. — Ну, тебя! — Она хотела смахнуть луч с парты, но он не смахивался.

После уроков Олеся сидела в пионерской комнате и готовила уроки. Первый класс дожидался, пока у старших кончатся занятия, чтобы всем вместе идти домой.

Весёлой ватагой возвращались из школы. Расходились по стёжкам к себе домой.

— Завтра утром мы за тобой зайдём, жди дома! — крикнул на прощание Павло.

Солнце бежало вслед за Олесей, оно раскраснелось от мороза и светило так, что больно было смотреть на снег.

— Ладно уж, — сказала Олеся солнцу, — не подлизывайся. У каждого свои обязанности. Спи себе зимой, зато летом у тебя работы будет много. Летом тебе надо постараться над нашими бобами, чтобы был хороший урожай.

Олеся подошла к дому, и, как только поднялась на крыльцо, солнце устало улыбнулось и кувыркнулось за гору — спать до утра.

— До побачення! — помахала ему вслед рукой Олеся.

Это совсем обыкновенная история, и выдумки в ней нет. Изменены только имена ребят и адреса. Изменены, потому что каждый на их месте поступил бы так же: и ты, и твой сосед по парте, и девочка с чёлкой, которая живёт этажом ниже тебя. Может быть, ты со своими товарищами сделали бы это по-другому, с большей изобретательностью и быстротой, но обязательно сделали бы.

Только равнодушный поступил бы иначе, а их у нас не так уж много.

Итак…

Всем хорошо в субботний вечер, а вот Галке скучно.

Папа с мамой в театре, старший брат Степан на кухне гоняет по всему земному шару, даже Серёжка ушёл на день рождения к Люде, а у Галки одна обязанность — спать. А если спать не хочется?

Галка выскользнула из-под одеяла, взобралась на подоконник, натянула на колени ночную рубашку. По мокрому асфальту двигались вереницей машины, похожие отсюда, сверху, на красноглазых черепах, по тротуару плыли зонтики, блестели в свете фонарей под дождём плащи, липы стряхивали в лужи позолоченные листья.

Все куда-то спешат, куда-то едут, а вот Галке приказано спать.

На противоположной стороне улицы кафе «Молодость». За большими зеркальными окнами нарядные девушки и молодые люди сидят за столиками и потягивают через соломинку из высоких стаканов лимонад, маленькими ложечками едят мороженое. Другие танцуют. Им весело, они счастливые и всё потому, что им больше шестнадцати. А почему пить лимонад и есть мороженое вечером детям до шестнадцати запрещается? Когда это Галке будет шестнадцать? Через пять лет. Это почти так же долго, как через сто.

Галка расплела косу, связала волосы на затылке лентой. Получилась вполне модная причёска. Ночная рубашка может сойти за бальное платье. Вот бы Галке теперь в это кафе… У окна освободился столик. Теперь за него сядет она, Галка, попросит себе лимонаду и четыре порции мороженого. Потом пойдёт в кино, где «детям до шестнадцати…».

За дверью послышались шаги. Галка спрыгнула с подоконника, нырнула в кровать, укрылась с головой одеялом.

— Эй ты, дрыхалка, вставай скорее. — Степан тормошил сестру.

Галка высунула голову:

— Маме хочешь наябедничать?

— Да нет, быстрее одевайся, сбегай к Люде, позовёшь Серёжку и всех ребят. Чтобы одна нога здесь, другая — там. Живо!